Участник:LukaE/ЧерновикПреследование российских протестантов в конце XIX - начале XX веков

Победоносцевские гонения^[1] («Победоносцевская реакция») — период репрессий в отношении ряда религиозных конфессий Российской империи (баптистов, штундистов, пашковцев, в меньшей степени - старообрядцев) в конце 1880 — 1905 годах^[2]. Название дано по имени обер-прокурора Святейшего синода К. П. Победоносцева, поставившего перед собой задачу «переломить хребет русскому баптизму, штундизму и „редстокизму“ („пашковщине“)»^[3].

Действия Победоносцева являлись целенаправленной политикой по искоренению «инославных» конфессий на территории Российской империи, проводимой посредством репрессивных мер при содействии местной администрации, и в целом оказавшихся провальными^[4][5].

Преследование российских протестантов в конце XIX — начале XX веков

Эта статья посвящена истории преследования в Российской империи протестантов евангельского типа (баптистов, пашковцев, штундистов и сходных с ними религиозных групп) с момента создания первых общин из русскоговорящего населения (1860-е годы) до Февральской революции 1917 года^[6].

Преследования (гонения) осуществлялись в интересах Русской православной церкви, стремившейся использовать в своих целях репрессивные возможности государственно-полицейской системы^[7]. Бурное развитие протестантских конфессий, полемика православных обличителей «ереси», преследования полицейско-судебного характера привлекли внимание российской общественности и стали заметным явлением в социально-политической жизни государства^[8].

Несмотря на масштабность преследований, предотвратить развитие и рост евангельского движения в России не удалось.

Реформы 1860-1870-х годов (Реформы Александра II) привели к крутому изменению основ жизнеустройства российского государства и крушению старых патриархальных устоев^[9]. По мнению многих современников, это способствовало развитию революционного движения. В другой части общества, напротив, усилился запрос на консервативную роль церкви, особенно после убийства царя 1 марта 1881 года^[9].

Реформы сопровождалось напряженными духовными исканиями, охватившими широкие слои общества. Нередко эти поиски приводили людей к разрыву с РПЦ с последующим переходом в «сектантство» или к безрелигиозному мировоззрению^[9].

Важным фактором для духовной жизни российского общества стало возобновление на рубеже 1850-1860-х годов работы над Синодальным переводом Библии. Постепенно издавались книги сначала Нового, а затем и Ветхого Заветов. Новый перевод позволял читать библейские тексты на понятном, близком к современному, русском языке, что способствовало росту интереса к христианскому Священному Писанию.

Появление Библии в доступном переводе, недовольство крестьян условиями отмены крепостного права, недовольство РПЦ и духовным состоянием общества и кризис российского «сектантства» (молоканства и др.) стали предпосылками для возникновения и быстрого развития российского евангельского протестантизма^[10][11].

Хотя на протяжении столетий Российское государство развивалось как поликонфессиональное^[12], статус православия, как государственной религии, был закреплён в Своде законов Российской империи и Уложении о наказаниях уголовных и исправительных^[13].

Внеисповедное состояние не признавалось. При этом отношение к остальным религиям было неодинаковым. По количеству прав и льгот, с одной стороны, и ограничений — с другой, религии можно было разделить на две группы: «терпимые» и «нетерпимые»^[14]. К первым относились католическая, протестантская (лютеранская, англиканская, евангелическая), армяно-григорианская и армяно-католическая церкви. Далее следовали общины евреев-караимов, магометан-суннитов и шиитов, евреев-талмудистов, буддистов-ламаистов, а также родоплеменные культы^[15].

В то же время существовали и конфессии, считавшиеся оппозиционными^[14] православной церкви, а потому непризнаваемые, незаконные и «нетерпимые»^[14]. Это старообрядчество и «сектантство», в том числе евангелическо-протестантское (штундисты, баптисты, пашковцы)^[15][14]. Именно они последовательно преследовались государством и РПЦ.

Безносова, Никольская

Постоянному преследованию со стороны властей протестантские общины подвергались с самого начала^[16].

Преследования протестантов-евангеликов были вызваны их активным миссионерством (вытекающим из вероучения) и быстрым численным ростом. Росло количество общин, росла их численность, расширялась география распространения. Например, если в 1884 году баптисты имелись в 95 пунктах Херсонской губернии, то к 1891 году — уже в 167 селениях^[17]. На грани 1880—1890-х годов баптистские общины и группы имелись уже в 30 губерниях Российской империи^[17]. РПЦ «оказывалась бессильной не только приостановить, но хотя бы локализовать натиск баптистской миссии», — отмечал А. И. Клибанов^[17].

"Православные миссионеры рано почувствовали мерную поступь и тяжёлую руку баптизма, который по своей строгой организации, разработанности догматики и нравственной программы, по вековому опыту миссионерства, заметно выделялся на фоне сект, возникших на базе православия, — писал Л. Н. Митрохин. — Так, уже на Втором миссионерском съезде (1891) было заявлено, что «со временем господствующей формой русского сектантства будет штундобаптизм»^[18].

Ещё одной причиной (тесно связанной с первой) называется активное распространение баптистами и штундистами Библий, что вело к сознательному оттоку верующих из православия^[19].

Ряд исследователей подчеркивает роль К. П. Победоносцева как вдохновителя, инициатора и главного распорядителя гонений^{[3][20][21][22][4][23]}.

В деспотическом обществе многое зависит от взглядов и причуд облечённых властью, особенно, коронованных особ^[24]. Император Александр III, взошедший на престол после убийства народовольцем его отца в 1881 году, придерживался консервативно-охранительной конфессиональной политики, которую осуществлял К. П. Победоносцев^[25]. Гонения только не прекратились, но ужесточились^[26] в первые годы после смерти в 1894 году Александра III и воцарения его сына Николая II, при котором Победоносцев сохранил свой пост обер-прокурора Святейшего Синода.

Победоносцев полагал, что допущение религиозного разномыслия в русском простонародье приведет к катастрофическим последствиям, подорвёт национальное и политическое единство России^[27]. Люди, отпавшие от православия, просто не могли быть в его глазах до конца лояльными подданными российского государства, членами русского народа^[28]. Штундисты воспринимались им как агенты протестантской Германии^[28]. В случае со старообрядцами Победоносцеву было сложно говорить об антинациональном характере движения, поэтому акцент делался на их якобы общественно-политическую неблагонадёжность^[28].

Свою задачу Победоносцев видел в укреплении и распространении православия, в единении православия, государства и народа. Естественно, что при такой позиции другие религии, и особенно, «сектанты» не могли рассчитывать на либерализацию^[25]. Победоносцев, за свою деятельность в области свободы совести получивший от современников прозвища «великий инквизитор» и «русский Торквемада»^[29], осуществлял зачастую весьма жёсткую, носившую репрессивный характер, политику^[29].

Как отмечал биограф Победоносцева А. Ю. Полунов, его отношении к инаковерию «отчетливо проявились характерные для него мировоззренческая жесткость, нежелание идти на уступки духу времени»^[30]. По мнению А. Ю. Полунова, обер-прокурор отказывался признать, что в основе усиления этих течений лежат глубокие причины, сводя все к «невежеству» массы верующих и «своекорыстию» вожаков^[30].

Подстёгивая борьбу с инаковерием, Победоносцев оказывал давление на губернаторов^[31], Сенат и отдельных сенаторов^[32], судебные власти^[33] и прокуроров^[34], предписывая последним расширительно толковать законодательство^[34]. Пытаясь преодолеть пассивность светской власти, Победоносцев втягивался в бесконечные межведомственные войны и допускал нарушения начал законности^[30]. «Фактически деятельность Победоносцева шла вразрез с реалиями, сложившимися в пореформенной России (наличие независимого суда, относительно свободной прессы, достаточно тесные контакты с Западом и др.), и в силу этого была обречена на неудачу», - отмечал А. Ю. Полунов^[30].

Биограф Победносцева А. Ю. Полунов отмечает, что обер-прокурор, помимо репрессий, надеялся и на просветительские меры в борьбе с инаковерием^[36]. Осуществление их было возложено на Русскую православную церковь. Однако эта политика на практике оказалась недееспособной^[37]. Сознавая, что они в любой момент могут обратиться к мерам государственного принуждения, представители церкви не особо утруждали себя духовно-назидательной деятельностью^[37]. Пассивность церковных властей вела к тому, что центр тяжести в борьбе с инаковерием все более отчетливо смещался в сторону принудительно-репрессивных мер^[37].

В то же время, как подчеркнул Л. Н. Митрохин, быстрое распространение баптизма в России «необычайно взволновало» православных иерархов. Они разглядели в этом нарастающую угрозу своему авторитету и благополучию^[38]. Неудивительно, что представители православной церкви развернули «ревностную кампанию» по борьбе с «нетерпимыми» и её идеологическому обеспечению^[39].

В период победоносцевской кампании силами представителей РПЦ было выпущено значительное количество «антираскольничьих» и «антисектантских» книг и брошюр различной степени серьёзности: начиная от популярных брошюр с беседами, обличениями и увещеваниями и заканчивая солидными богословскими исследованиями^[38].

«Сектоведческая» литература издавалась с целью борьбы с «сектантством», отсюда вытекала её задача — доказательство ложности «сектантства», а также настраивание против «сектантов» населения. В таких условиях литература неизбежно приобретала характер спекулятивных построений, в которых реальный фактический материал использовался лишь в том объёме и в том виде, в котором укладывался в задачу обличительства^[40]. «Как бы мы ни представляли причины и сущность русского сектантства, в конце концов мы должны придти к одному выводу, что грех, соблазн, является источником сект», — писал автор одной из таких работ^[7].

Издавались миссионерские журналы. В. И. Ясевич-Бородаевская писала: «Духовные журналы <…> заполнялись всевозможными измышлениями на старообрядцев и сектантов и просто клеветой; всюду раздавался лишь призыв ко злобе и ненависти по отношению к старообрядцам и сектантам»^[41].^{[неавторитетный источник]}

В практику вошло проведение всероссийских съездов антираскольничьих миссионеров. Они проводились в 1887, 1891, 1897 годах. На съездах православные миссионеры обсуждали оперативное состояние дел и собирали компромат на «совратителей»^[39].

В 1891 году съезд под председательством самого К. П. Победоносцева в своей резолюции высказал пожелание о том, чтобы «сектантам» запрещали менять место жительства, а их паспорта помечались таким образом, «чтобы их нигде не принимали ни на работу, ни на жительство, пока жизнь в России не станет для них невыносимою»^[39].

«Антираскольничья» и «антисектантская» деятельность представителей православия велась не только на съездах, но и на местах. С середины 1880-х в епархиях формировались миссионерские структуры, одной из главных задач которых была борьба с «сектантством», а с 1888 года повсеместно вводились должности епархиальных, окружных и уездных миссионеров^[42].

Местные власти в сотрудничестве со служителями церкви прилагали усилия к тому, чтобы создать невыносимую обстановку для нормальной деятельности баптистов^[43]. Так, община штундистов села Комиссаровка Верхнеднепровского уезда Екатеринославской губернии (194 человека) в 1890 году под давлением миссионерского комитета и уездного исправника «вернулась» в православие, однако после опубликования в 1905 году Манифеста о веротерпимости, перешла в «духовный штундизм»^[44].

В Своде законов Российской империи православная вера объявлялась «первенствующей и господствующей». При этом принадлежность к православию определялась не фактическим исповеданием этой веры, а выписками из православных метрических книг^[45]. Закон запрещал православным вступать в брак с иноверцами (нехристианами) и накладывал ограничения на вступление в брак с инославными (представителями других христианских конфессий). Иноверцам запрещалось усыновлять православных, торговать иконами и другими предметами культа. В целом интересы православной церкви защищались более чем тысячей статей Свода^[13].

В результате «сектанты» и старообрядцы испытывали проблемы с определением гражданского состояния, регистрацией браков, погребений и рождений детей. «Сектантов», как и самоубийц, зачастую отказывались хоронить на общих кладбищах^[46]. Молитвенные дома то разрешали строить, то запрещали, то разгоняли богослужебные собрания и в молитвенных и в частных домах.

Положение усугублялось тем, что нормальной практикой того времени были административные притеснения, основанные не на законе, а на благоусмотрении местного начальства^[47]. Например, в 1894 г. Победоносцев отмечал: «...принятыми в последнее время Киевским, Подольским и Волынским генерал-губернатором особыми мерами, состоящими... в запрещении молитвенных собраний последователей секты штунды, достигнуты весьма благоприятные последствия, а между тем такие распоряжения основывались исключительно на полномочиях, предоставленных... начальнику края положением об охранении государственного порядка и общественного спокойствия, и едва ли могут быть применяемы в тех местностях, на которые положение это не распространяется»^[48].

В Уложении о наказаниях уголовных и исправительных (фактически первом российскому уголовном кодексе) религиозным преступлениям уделялось достаточно внимания. Охрана религии и религиозных обществ жестко дифференцировалась в зависимости от степени признания и покровительства государством^[13].

Преступления против веры делились на чисто религиозные (богохульство, совращение в иную веру и прочие) и смешанные (святотатство, убийство священнослужителя, лжеприсяга и прочие). Во втором случае религиозный компонент являлся отягчающим обстоятельством. За богохульство и совращение полагались каторжные работы различных сроков (за совращение в другие христианские конфессии или раскол — ссылка). Имущество совращенных попадало под опеку, прерывалась их родительская власть (совращённые в нехристианство лишались прав состояния). Принадлежащие к еретическим «изуверским и фанатическим» сектам лишались прав состояния и ссылались в Сибирь. Уложение предусматривало также церковные наказания в качестве дополнительных (публичная епитимия, внушение)^[13].

В 1884 году в Санкт-Петербурге были арестованы делегаты созванного В. А. Пашковым и М. М. Корфом съезда протестантских общин России, в котором участвовало около 100 человек. На шестой день всех участников арестовали и доставили в Петропавловскую крепость. После пристрастных допросов их обвинили в хранении нелегальной литературы и выслали из Петербурга^[49].

От аристократов Пашкова и Корфа потребовали прекратить проповедническую деятельность, а после их отказа — в двухнедельный срок покинуть страну^[39]. Вскоре вышло распоряжение о прекращении деятельности «Общества поощрения духовно-нравственного чтения», организованного в 1876 году В. А. Пашковым^[39]. Общество занималось распространением Библии и другой духовной литературы.

В 1886 году, спасаясь от преследования, Россию покинул первый председатель Союза русских баптистов Иоганн Вилер, он умер в 1888 году в изгнании в городе Тульча вблизи российско-румынской границы^[50].

• 
  Алексей Павлович Бобринский
• 
  Иоганн Вилер
• 
  Василий Гурьевич Павлов
• 
  Василий Александрович Пашков
• 
  Иван Григорьевич Рябошапка

В 1894 году на 5 лет в Закавказье (Ереван) под надзор полиции был выслан один из пионеров штундизма И. Г. Рябошапка^[51]. По окончании срока он выехал в Болгарию, где вскоре и умер. В 1895 году эмигрировал В. Г. Павлов (будущий председатель Союза русских баптистов), отбыв перед этим две четырёхлетних ссылки (во второй ссылке он потерял жену и четверых детей)^[51]. В. В. Иванова после тюрьмы в кандалах отправили в 5-летнюю ссылку в Польшу.

Появление в той или иной местности группы или даже одной семьи негативно воспринималось светскими и церковными властями. После увещеваний, в случае упорства, «сектанты» подвергались уголовному или административному наказанию, иногда ссылке или высылке. О масштабах можно судить по статистике главноначальствующего над Кавказским краем, куда только за период с 15 октября 1893 года по 1 августа 1894 года было сослано 114 самых активных проповедников штундизма. Учитывая, что некоторые ехали в ссылку с семьями, можно предположить, что речь шла о нескольких сотнях верующих^[52].

С 1884 года с подачи местных священников стали один за одним приниматься постановления сельских сходов с требованием о выселении из сёл семей штундистов и баптистов^[53]. Так, в Херсонской губернии в 1885 году по личному предложению К. П. Победоносцева было выслано 20 самых авторитетных баптистских лидеров^[54]. В 1901 году в селе Павловка Харьковской губернии произошло столкновение между православными и «сектантами», окончившееся ссылкой на каторгу 49 «сектантов»^[34].

В других губерниях также шли многочисленные аресты, судебные процессы, ссылки (часто повторные). Сосланы были Н. И. Воронин, И. Г. Рябошапка, С. А. Проханов (отец И. С. Проханова) и многие другие. В. В. Иванов в январе 1895 года был заключен в Елисаветопольскую тюрьму и вместе с уголовниками, закованный в кандалы, отправлен в пятилетнюю ссылку^[51].

Места для ссылки выбирались в Сибири и на Кавказе. В сборнике документов В. Д. Бонч-Бруевича опубликованы несколько различных описаний бытия сосланных в селении Гирюсы (Герусы) Елизаветопольской губернии (ныне город Горис в Армении), где отбывали наказание не менее 30 верующих, многие из которых не имели возможности заработать даже на пропитание^{[55][неавторитетный источник]}. Общины вынуждены были собирать для ссыльных деньги и переправлять их с нарочным, спасая от голодной смерти^[56].

С одобрения миссионерских православных съездов 1891 и 1897 годов в этот период стала применяться такая «увещевательная» мера, как насильственное отбирание детей из семей «упорствующих сектантов»^[57][39][58]. Иногда этот метод приносил результат: например, пресвитер штундо-баптистской общины села Царская Милость Александровского уезда Екатеринославской губернии Григорий Кучугурный, добиваясь возвращения в семью четверых детей, отнятых у него и переданных на воспитание в православный сиротский приют, в 1890 году был вынужден вернуться в православие, опубликовав подписку об этом в газете «Екатеринославские епархиальные ведомости»^[59].

В сборнике документов архиепископа Алексия (Дородницына), упоминаются многочисленные случаи внесудебных расправ — православные односельчане вторгались в жилища баптистов и уничтожали их имущество^[60], выбивали окна камнями^[61], врывались в молитвенный дом и изгоняли оттуда молящихся^[60], избивали кольями^[46], избитых волочили по улицам^[61], устраивали публичные экзекуции розгами и плетьми^[62][63].

В сборнике документов В. Д. Бонч-Бруевича приведено несколько документов разных авторов, свидетельствующих о злоключениях И. А. Семиренко из с. Плоское Остерского уезда Черниговской губернии. После того, как Семиренко и его жена приняли баптизм в 1896 году, они неоднократно подвергались издевательствам. Семиренко был выгнан с работы, его старший брат (волостной старшина) присвоил себе его имущество. Семиренко неоднократно били розгами, однажды его подвесили и прижигали тело папиросами, в другой раз — по очереди зажимали в тисках сначала одну руку, затем другую, затем бороду, одновременно прижигая тело кусками раскалённого железа. Жене сжимали до крови соски груди в расщепленной щепке. В разное время в экзекуциях принимали участие земской начальник, волостной старшина (брат Семиренко), священник, миссионер, а также местные крестьяне. Через полгода издевательств Семиренко не выдержал и вместе с женой и младшим ребенком бежал в Тульчу — город в Румынии вблизи границы с Россией, где была большая русскоязычная баптистская община^[64].

С 1903 года влияние Победоносцева на императора (которым к тому времени был уже Николай II) стало ослабевать^[65]. Русско-японская война 1904—1905 гг. и начавшаяся Первая русская революция привели к значительным изменениям во внутренней политике Россиийской империи, и как следствие к изменениям в вероисповедном законодательстве^[66]. В 1905 году император обнародовал Указ об укреплении начал веротерпимости, на несколько лет прекративший гонения. Победоносцев, не принявший императорского указа, в том же году оставил должность обер-прокурора^[67].

Победоносцевские гонения стали причиной миграции, как внутренней («сектантские» и старообрядческие поселения Сибири и Кавказа увеличивались за счет добровольных переселенцев — искателей религиозной свободы)^[68], так и внешней (см. статью «Религиозная эмиграция из России и СССР»).

Преследования способствовали большей сплоченности представителей гонимых конфессий. Как утверждал Л. Н. Митрохин, глубокая вера неподвластна гонениям, более того, вера как бы предполагает гонения в качестве «дополнительного стимула и свидетельства истинности». Поэтому многие пострадавшие верующие продолжали свою деятельность с большей убежденностью. В результате расширялась география распространения, росла численность. «Загнанные в подполье, … общины продолжали действовать, охватывая своим влиянием новые территории — Волынскую, Черниговскую, Полтавскую и другие губернии», отмечал Л. Н. Митрохин^[51]. Так, за 1884—1893 годы численность баптистов выросла более чем вдвое^[69].

Как отмечает Л. Н. Митрохин, по мере нарастания победоносцевских гонений, «лозунг веротерпимости все громче провозглашали не только ревнители „апостольского христианства“, но и известные публицисты, либералы, крупнейшие учёные, фрондирующие сановники, ворочавшие миллионами купцы и промышленники»^[24]. Таким образом, проблема «раскольников» из внутрицерковной превращалась в социальную, становилась предметом политических страстей и размышлений о будущем России^[24].

Усилия полицейскими мерами удержать население Российской империи в православии привели к росту в обществе религиозного индифферентизма^[70]. Ширилось антиклерикальное движение, в котором участвовали многие выдающиеся деятели культуры и науки^[71].

Однако наряду с отходом от религии в обществе стала нарастать и обратная тенденция к богоискательству. В одних случаях она приводила к отпадению от православия и переходу в другие конфессии, в других — к попыткам переосмыслить само православие^[70].

Многие историки протестантизма сходятся во мнении, что победоносцевские гонения стали большим испытанием для верующих^[72][73][74]. «Этот период евангельско-баптистского движения в России был мрачным временем жестоких гонений», отметил С. Н. Савинский. Он сравнил участников победоносцевских гонений с преследователями христианского мученика Стефана, которые забили его до смерти камнями, искренне полагая, что тем самым они служат Богу^[75].

Как отмечал православный историк В. А. Фёдоров, Победоносцев не смог поднять авторитет РПЦ и обеспечить «религиозную монолитность» жёсткими, иногда репрессивными, мерами. Против религиозных гонений выступила и либеральная печать, и новые суды, стоявшие за соблюдение законности, отметил историк. «Гонения за веру отталкивали от правительства не только либеральных, но и лояльно относившихся к нему консервативных деятелей, разжигали недовольство в национальных регионах», - писал Фёдоров^[21].

В то же время среди близких к православию авторов встречаются мнения о том, что стремление РПЦ, как «исторически доминирующей» религии, вытеснить с «канонической территории» конкурентов вполне естественно^[76]. Высказываются сожаления о современном «религиозном ренессансе» и рекомендации современному Российскому государству не отпускать вероисповедную политику «в плоскость спонтанной саморегуляции и неуправляемого мировоззренческого плюрализма»^[76].

Неконфессиональные («светские») религиоведы и историки оценивают религиозную политику Победоносцева в отношении инаковерующих как «гонения»^[18][34], «репрессии»^[29][18][52], «притеснения»^[47][22], «самое широкое и решительное преследование»^[77], «борьба со штундизмом»^[13], «борьба против инаковерия»^[78], «легитимация репрессий»^[79], «кампания по искоренению»^[39], «искоренение насильственными мерами»^[51], «примитивные репрессивные меры»^[4], «религиозные преследования»^[34], «крестовый поход»^[80].

Как отметил А. Ю. Полунов, преследование людей иного вероисповедания вызывало недоумение и осуждение как в российском обществе, так и за рубежом. В правительстве все больше государственных деятелей сомневалось в разумности нагнетания атмосферы напряжённости в стране. Гонения грозили подтолкнуть к политическому протесту в целом лояльных российской власти инаковерующих. Практика религиозных репрессий подрывала репутацию власти, подчеркнул А. Ю. Полунов^[81].

О преследованиях штундистов были написаны: на английском языке — роман «Highway of Sorrow at the Close of the 19th Centure» («Великий путь страданий в конце XIX века») (1894) английской писательницы Хесбы Стреттон (Hesba Stretton), созданный ей в сотрудничестве с русским писателем С. М. Степняком-Кравчинским. На русском языке он был издан женой Степняка-Кравчинского под названием «Штундист Павел Руденко»^[82]. На немецком языке был издан роман «Das Salz der Erde» («Соль земли») (1895) пастора С. Келлера (Pastor S. Keller).

Произведения мемуарного характера (или биографии, написанные близкими людьми), полностью посвящённые победоносцевским гонениям или частично их затрагивающие^[83]:

• М. Д. Тимошенко «За убеждения»^[84]
• В. Г. Павлов «Воспоминания ссыльного»^[85]
• И. В. Каргель «Путешествие от края и до края земли»
• И. С. Проханов «В котле России»^[86]
• С. П. Ливен «Духовное пробуждение в России»^[87]
• П. И. Бирюков «Биография Л. Н. Толстого»^[88]

В 1895 году И. С. Проханов, узнав, что находится под наблюдением секретной полиции, и опасаясь ареста, покинул Россию. В пути он написал гимн «О, нет, никто во всей Вселенной», который впоследствии вошёл в сборник псалмов «Песни Христианина» под №74. Кроме того, победоносцевским гонениям были посвящены ещё несколько гимнов Проханова, среди которых № 239 и № 336 из сборника «Гусли» («Бог, Спаситель мой!» и «К неземной стране путь указан мне»)^[89]. Мелодию последнего гимна написал композитор Г. А. Драненко.

Религиозная эмиграция из России и СССР

Хрущевская антирелигиозная кампания

Победоносцев, Константин Петрович

• Ясевич-Бородаевская В. И. Борьба за веру: Историко-бытовые очерки и обзор законодательства по старообрядчеству и сектантству в его последовательном развитии с приложением статей закона и высочайших указов. — Государственная Типография. — СПб.: Наука, 1912. — 656 с.^{[неавторитетный источник]}
• Бонч-Бруевич В. Д. Преследование баптистов евангелической секты // Материалы к истории и изучению русского сектантства. Выпуск 6. — «Свободное слова». — Hants, England: Cristchurch, 1902. — 84 с.^{[неавторитетный источник]}

• Клибанов А. И. История религиозного сектантства в России (60-е годы ХIХ в. — 1917 г.). — М.: Наука, 1965. — 348 с.
• Митрохин Л. Н. Баптизм: история и современность (философско-социологические очерки). — СПб.: РХГИ, 1997. — 480 с. — 2500 экз. — ISBN 5-88812-037-5.
• Митрохин Л. Н. Баптизм. — Второе. — М.: Издательство политической литературы, 1974. — 263 с. — (Библиотека "Современные религии").
• Зайончковский П. А. Победносцев, Константин Петрович. — Советская историческая энциклопедия. — М.: Государственное научное издательство "Советская энциклопедия", 1968. — Т. 11. — С. 227. — 521 с.

• Безносова О. В. Позднее протестантское сектантство Юга Украины (1850-1905). — Днепропетровский государственный университет. — Днепропетровск, 1997. — 216 с. — (Диссертация на соискание степени кандидата исторических наук).
• Никольская Т. К. Русский протестантизм и государственная власть в 1905—1991 годах. — СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2009. — 356 с. — (Территории истории; Вып. 2). — ISBN 978-5-94380-081-8.
• Потапова Н. В. Вероисповедная политика Российской империи и религиозная жизнь Дальнего Востока во второй половине XIX — начале XX вв. (на примере Сахалина). — Южно-Сахалинск: СахГУ, 2009. — 315 с. — (Монографии ученых Сахалинского государственного университета). — ISBN 978-5-88811-244-1.
• Секиркин А. А. Конфессиональная политика государства в отношении сектантства и старообрядчества в Российской империи во второй половине XIX — начале XX веков. — Молодой ученый. — 2016. — Т. Т1.
• Симкин Лев. Американская мечта русского сектанта. — М.: Зебра, 2012. — 384 с. — 2000 экз. — ISBN 978-5-905629-10-5.
• Полунов А. Ю. Победносцев. — Электронная версия Большой российской энциклопедии. — Большая российская энциклопедия, 2014. — Т. 26.
• Андреев Д. А. Полунов А. Ю., «К. П. Победоносцев в общественно-политической и духовной жизни России», рецензия. — Люди России. — М.: РОССПЭН, 2010. — 374 с.
• Полунов А. Ю. К. П. Победоносцев в общественно-политической и духовной жизни России. — Люди России. — М.: РОССПЭН, 2010. — 374 с.
• Дударёнок С. М., Сердюк М. Б. История протестантских церквей Приморского края ( XIX-XX вв.). — Владивосток: Издательство Дальневосточного университета, 2014. — 593 с. — 1000 экз. — ISBN 978-5-906739-04-9.
• Полунов А. На пути к свободе совести: власть и евангельско-баптистское движение в России. — Сборник статей "Материалы международной научно-практической конференции «105 лет легализации русского баптизма. 5-7 апреля 2011 года». — М., 2011. — ISBN 5-902917-03-4.
• Минченко Т. П. Русская православная церковь и проблема религиозной свободы // Вестник Томского государственного университета. — 2008.

• Павлов В. Г. Воспоминания ссыльного. — Альманах по истории русского баптизма. — СПб.: «Библия для всех», «Протестант», 2006. — ISBN 5-7454-0380-2.
• Тимошенко М. Д. За убеждения (Из воспоминаний ссыльного). — Одесса, 1913. — С. 140.
• Ливен С. П. Духовное пробуждение в России. — Корнталь: Свет на Востоке, 1967. — С. 125.
• Проханов И. С. В котле России. — Чикаго: Всемирный Союз Евангельских христиан, 1992. — С. 111.

• Савинский С. Н. История евангельских христиан-баптистов Украины, России, Белоруссии (1867—1967). — СПб.: Библия для всех, 1999. — Т. 1 1867—1917. — 424 с. — 10 000 экз. — ISBN 5-7454-0376-4.
• Савинский С. Н. История евангельских христиан баптистов Украины, России, Белоруссии. II (1917 - 1967). — СПб.: Библия для всех, 2001. — 10 000 экз. — ISBN 5-7454-0594-5.
• Синичкин А. В. История объединения евангельских христиан и баптистов в один Союз. — baznica.info. — 2012.
• Степанов В. А. Новые сведения о Каргеле. — Газета "Мирт". — Христианский центр "Мирт", 2016. — Т. №1(92).
• Санников С. В. История баптизма. — Одесса: Одесская богословская семинария, 1996. — 496 с. — ISBN 5-7454-0093-5.

• Алексий (Дородницын). Материалы для истории религиозно-рационалистического движения на юге России во второй половине XIX столетия. — Казань: Центральная типография, 1908. — 712 с.
• Победоносцев К. П. Всеподданнейший отчет Обер-прокурора Святейшего синода К. Победоносцева по ведомству православного исповедания за 1894 и 1895 годы. — СПб.: Синодальная типография, 1898.

• Ефимов А. Б. Очерки по истории миссионерства Русской Православной Церкви. — М.: Издательство ПСТГУ, 2007.
• Савельев А. А. Православная миссия и христианские секты в Забайкалье на рубеже XIX – XX вв.. — научный журнал «Власть». — ООО "Редакция журнала "Власть", 2014.08.
• Фёдоров В. А. Русская Православная Церковь и государство. Синодальный период (1700-1917). — Русская Панорама, 2003. — 480 с. — (Страницы русской истории). — ISBN 5-93165-069-5.

• Толстой Л. Н., Бирюков П. И. Гонение на христиан в России в 1895 г.. — Litres, 2017. — 92 с. — ISBN 9785040381029.
• Бирюков П. И. Биография Л. Н. Толстого. — Т. 3.
• Станюкович К. М. Картинки общественной жизни. Штундисты. — Собрание сочинений К. М. Станюковича. Изданіе А. А. Карцева. — М.: Типо-литографія Г. И. Простакова, 1897. — Т. VII. — С. 184-194.
• Степняк-Кравчинский С. М. Штундист Павел Руденко. — М.: Государственное издательство художественной литературы, 1958. — 197 с.
• Биюшкина Н. И. Законодательные меры правительства Российской империи в отношении религиозных сект (март 1881-1894 гг.) // Известия Сочинского государственного университета. — Сочи: ФГБОУ ВПО «Сочинский государственный университет», 2011. — Т. 1(15). — С. 135-139.