Русофобия

Иллюстрации из сатирического журнала Puck, США

«Выставлен на всемирное презрение», 1903 год. Карикатура на Кишиневский еврейский погром.

«Жёлтая опасность», 1904 год. Карикатура на начало Русско-японской войны. Инвертированный сюжет о борьбе европейских наций с "азиатским варварством", в котором представительницей цивилизации и прогресса выступает Япония

«Европейский "концерт"», 1897 год

Русофо́бия (англ. Russophobia, нем. Russophobie, фр. russophobie, от рус^[1] и др.-греч. φόβος — страх) — предвзятое, подозрительное, неприязненное, враждебное отношение к русскому народу^[2], России^[3], русскому языку, специфическое направление в этнофобии^[4]. Термин может пониматься, также, как страх перед Россией или курсом российской внешней политики^[5].

Термин стал политическим клише у российских официальных лиц и провластных СМИ^[6][7]. Объективная критика руководства России и неприятие российской внешней политики нередко клеймится как проявление русофобии и иногда ставится в один ряд с антисемитизмом^[8].

В дискуссиях о русофобии в большинстве случаев отсутствует точное определение того, что влечёт за собой это настроение (кроме общей неприязни), что привело к широкому использованию этого термина, поэтому многие высказывания ошибочно могут быть охарактеризованы как русофобские.

Отдельные документальные проявления русофобии можно отметить с начала XVI века. Пропаганду против Русского государства активно вели литовские и польские государственные деятели, историки и писатели, а также, впоследствии, иезуиты. Эта пропаганда возникла на почве соперничества за земли Руси, а также на почве конфессиональной борьбы католичества со «схизматическим» православием. Король Сигизмунд I, старавшийся предотвратить какие-либо политические альянсы Русского государства в Европе, убеждал западных монархов, что «московиты» — не христиане, а жестокие варвары, относящиеся к Азии и сговорившиеся с турками и татарами разрушить христианский мир^[10].

В XVI веке русские попали, по словам современного датского слависта П. У. Меллера, в число «открываемых» западными европейцами стран и народов. Об их нравах и обычаях Западная Европа узнавала с любопытством, а зачастую и с ужасом^[11].

Как отмечает английский историк Доминик Ливен, в XVIII веке в западноевропейских государствах русских могли воспринимать как «новый и гораздо более опасный эквивалент турок — таких же жестоких и чужеродных варваров, но только значительно лучше усвоивших европейские технические достижения»^[12]. В записках посещавших Россию иностранцев часто можно встретить негативные отзывы о русских и России. Однако такие отрицательные характеристики вплоть до конца XVIII — начала XIX века не несли cистемный, политический характер^[13].

Историю же системной русофобии можно проследить со Франции. В 1797 году французская Директория получила поддельный документ от польского генерала Михала Сокольницкого, выдаваемый за завещание Петра Великого. В нём император Пётр I, якобы, требует от своих преемников постоянными войнами и мягкой силой сначала покорить Швецию, Польшу, Австрию и Турцию, а затем, Германию и Францию, в итоге подчинив России весь европейский континент. Подделка была опубликована в сборнике Лезюра Шарля-Луи октябре 1812 года по указанию Наполеона I. В нескольких работах Лезюр продвигал нарратив о том, что, в отличие от других христианских государств, крещение Руси не привело к смягчению нравов её жителей. Военная пропаганда наполеоновской империи преувеличивала случаи мародерства, рисуя русскую императорскую армию в образе дикарей-гуннов^[14]. В последующие десятилетия «Завещание Петра Великого» периодически всплывало cнова. Например, во время Крымской войны, когда Франция вновь воевала с Россией, Наполеон III приказал вывесить документ на общественных зданиях Парижа^[14].

В XIX веке антироссийские настроения стали распространяться в Великобритании^[15], одной из их причин стали непростые отношения между империями и многолетнее соперничество за Центральную Азию и Ближний Восток. Писались памфлеты и заметки о путешествиях, распространявшие антироссийские нарративы и стереотипы^[2]. В 1830-е годы дипломат, публицист и тюркофил Дэвид Уркварт, а также, многие алармисты антироссийской направленности настраивали общественное мнение против России^[16]. Британские элиты и СМИ сочувствовали польским повстанцам во время Ноябрського восстания (1830—1831) и черкесским племенам во время Кавказской войны (1817—1864).

В 1843 году на английском и французском языке была издана книга «Россия в 1839 году» маркиза Астольфа де Кюстина^[6]. Книга рисовала чрезвычайно мрачный образ России, как отсталого государство, чьи жители неспокойны и тупы; где жизнь настолько отвратительна, что матери оплакивают своих детей при рождении как при смерти; а правит ей глупый деспот, достойный своего жалкого народа^[17]. Объяснял плачевное положение дел де Кюстин отсталостью Православной Церкви и последствиями монгольского нашествия^[18].

С книгой де Кюстина связано одно из первых употреблений слова «русофобия» на русском языке. В 1844 году Пётр Вяземский в тексте по поводу книги Астольфа де Кюстина «Россия в 1839 году» сравнивал де Кюстина с любекским трактирщиком, который едва побывав в России делает выводы о России и русских^[19]. Примечательно, что неприязнь между россиянами и жителями западной Европы не была однонаправленной. Тот же Вяземский критиковал славянофилов в такой же ненависти к Западу^[10]:

Также, в XIX веке отрицательное отношение к русским неразрывно связано с восприятием России как реакционной силы, поддерживающей Венскую систему международных отношений и противодействующую европейским революциям 1848—1849 годов («Весне народов»). Подобного переноса отношения с политического режима на народ не избежали в своих трудах такие известные европейские мыслители левого толка как Карл Маркс и Фридрих Энгельс. Так, к русофобским высказываниям можно отнести слова Карла Маркса в его работе «Разоблачения дипломатической истории XVIII века»^[20]:

В соответствии с представлениями нацистов о приобретении жизненного пространства для «германской расы» предполагалось политическое и военное присоединение к рейху территорий государств Восточной Европы с последующей ассимиляцией, депортацией или уничтожением местного славянского населения. Подобные намерения отражены в немецких документах, объединённых общим названием «Генеральный план Ост». Русские с расовой точки зрения считались нацистами наименее германизируемым народом^[21]. К 1942 году немецким антропологом Вольфгангом Абелем была разработана программа «прогрессивного уничтожения русской расы», согласно которой на оккупированных территориях часть русских (в северных районах) всё же подлежала германизации, а остальные должны были быть выселены в Западную Сибирь^[22][23]. Термин «переселение» достаточно часто встречается в немецких документах и, по мнению ряда исследователей, относится к долгосрочным миграционным проектам (20—25 лет после предполагаемой победы в войне), хотя и не указывается, каким образом их собираются осуществить^[21]. Однако, в других источниках отмечается характерная для нацистской Германии подмена словом «переселение» понятий уничтожение и геноцид, что представляло собой, вероятно, не просто циничный эвфемизм, но и образ мышления^[24].Речь рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера в Познани 4 октября 1943 года перед своими группенфюрерами отражает восприятие славян как представителей «низшей расы» и животных^[25]:

Мы должны …вести себя по-товарищески по отношению к людям одной с нами крови, и более ни с кем. Меня ни в малейшей степени не интересует судьба русского или чеха… Живут ли другие народы в благоденствии или они издыхают от голода, интересует меня лишь постольку, поскольку они нужны как рабы для нашей культуры, в ином смысле это меня не интересует. Погибнут или нет от изнурения при создании противотанкового рва 10000 русских баб, интересует меня лишь в том отношении, готов ли для Германии противотанковый ров…^[26][27] Известно, что такое славяне. Славянин никогда не был способен сконструировать что-либо. Славяне — смешанный народ на основе низшей расы с каплями нашей крови, не способный к поддержанию порядка и к самоуправлению. Этот низкокачественный человеческий материал сегодня так же не способен поддерживать порядок, как не был способен 700 или 800 лет назад, когда эти люди призывали варягов, когда они приглашали Рюриков^[25][28]. Мы, немцы, единственные в мире, кто хорошо относится к животным. Мы будем прилично относиться и к этим человеческим животным. Однако было бы преступлением перед собственной кровью заботиться о них и внушать им какие бы то ни было идеалы и тем самым ещё больше затруднять нашим детям и внукам обращение с ними^[29].

Тем не менее, отношение к русским менялось в соответствии с политическими и военными необходимостями Третьего Рейха. В 1941 году Гитлер дал строгий указ не брать русских в качестве солдат, то к концу войны десятки тысяч коллаборантов воевали на стороне нацистской Германии. Антинаучность и поверхностность расовой теории Третьего Рейха позволяла оппортунистически подогнать её под любую необходимость. Например, после захвата Югославии хорваты с целью получения лояльной Хорватии были объявлены потомками готов, а после захвата Украины часть украинцев и русских была названа Гитлером возможными потомками германских племен, осевших на этой территории^[15][30].

Многие западные историографы эпохи Холодной войны, делали примитивные, эссенциалистские суждения об авторитарной и экспансионистской натуре России, связывая с православной верой и последствиями монгольского нашествия, при этом игнорируя любые факты и события из истории России, которые не соответствовали этой трактовке^[31].

Такое отношение к авторитаризму и российской внешней политики распространялось на СМИ, политиков, чиновников и дипломатов. Некоторые американские политические комментаторы и дипломаты делали неуместно общие выводы о России и русских, иногда граничащие с расизмом. Например, комментируя жестокость российских солдат в войне, Збигнев Бжезинский сказал, что русские будут долго отрицать военные преступления в Чечне, как они 50 лет отрицали расстрел польских офицеров, распределяя преступление Иосифа Сталина и НКВД на всех русских, абсолютное большинство из которых не знало ни о каком расстреле^[32].

Резкий всплеск русофобии произошёл после начала полномасштабной российско-украинской войны. Неприятие к агрессии России некоторые сочувствующие Украине пытались выместить на мирных гражданах и товарах российского происхождения^[33]. Бойкот российской продукции привели к переименованию латвийской «Столичной» водки в водку «Столи»^[34]. Также, возросло количество преступлений на почве ненависти против русских, россиян и их бизнесов, включая вандализм и нападения^[35].

Результаты опроса службы BBC 2014 года.
Влияние России на положение в мире^[36][37].

Страна	Отрицательно	Положительно	Нейтрально
Франция	69 %	23 %	8
Израиль	68 %	5 %	27
Германия	67 %	21 %	12
США	64 %	23 %	13
Великобритания	64 %	28 %	8
Канада	62 %	26 %	13
Австралия	59 %	30 %	11
Испания	58 %	18 %	24
Индонезия	49 %	29 %	22
Нигерия	48 %	30 %	22
Пакистан	47 %	25 %	28
Республика Корея	46 %	32 %	22
Бразилия	43 %	35 %	22
Казахстан	39 %	29 %	32
Турция	33 %	36 %	31
Перу	30 %	34 %	36
Индия	30 %	38 %	32
Мексика	29 %	35 %	36
Чили	28 %	33 %	39
Гана	26 %	50 %	24
Япония	23 %	17 %	60
Китай	17 %	55 %	28
Россия	6 %	77 %	17
в среднем без России	45	30

В 2006 году президент Финляндии Тарья Халонен объясняла русофобию финнов «двумя войнами между Финляндией и Россией в XX веке»^[40], в 2008 году, на фоне трёх балтийских республик и Польши, русофобские настроения в Финляндии казались умеренными^[41]. В 2010 году Йохан Бекман заявил российским СМИ о нарастании русофобии в Финляндии^[42], однако, посол Финляндии в России Матти Анттонен не находил оснований для подобных утверждений^[43], в качестве примера он привёл ситуацию с депортацией россиянки Ирины Антоновой в которой, по его мнению, нет никаких признаков русофобии^[44]. Уполномоченный по правам ребёнка Павел Астахов отмечал, что нельзя говорить об исключительной русофобии финнов, так как ювенальная юстиция применяется не только к детям с русским родителем^[45].

В 2000 году президент РФ Владимир Путин заявил, что русофобия в странах Восточной Европы является результатом ошибок СССР в отношениях со странами социалистического лагеря, в частности, силовых решений политических кризисов в ГДР (События 17 июня 1953 года в ГДР), Венгрии (Венгерское восстание 1956 года) и Чехословакии (Пражская весна 1968 года)^[46], в 2009 году движение «За права человека» назвала русофобию восточноевропейских народов новым мифом, к которому апеллируют российские власти^[47]. В 2004 году Сергей Ястржембский отмечал русофобию представителей в Европарламенте стран балтийских государств и некоторых бывших стран социалистического лагеря^[48].

Институт славяноведения РАН в научно-популярной статье, опубликованной на сайте института, высказывал опасения роста русофобских настроений в результате «американизации» славян^[49].

Несмотря на участие России в кровавом подавлении двух венгерских революций: восстания 1848—1849 годов против Австрийской империи и восстании 1956 года против сталинистской диктатуры, в Венгрии не наблюдается какого-то особого неприязненного отношения к России и россиянам.

Согласно опросу Исследовательского центра Пью, в 2023 году лишь 33 % жителей Венгрии считали Россию главной военной угрозой для её соседей (для сравнения, в соседней Польши таковых было 77 %). Ещё 35 % венгров воспринимало Россию, как одну из угроз. Также, большинство венгров считало необходимым одновременно налаживать отношения и США, и с Россией^[50].

Тем не менее, умеренно позитивное отношение с Россией не означает автоматически поддержку российского руководства и внешней политики России. В 2023 году 79 % венгров не доверяло Владимиру Путину^[50], и более половины отнеслась негативно к встрече Виктора Орбана с Путиным в октябре того же года^[51].

По мнению Оскара Крейчего, чешского политолога, профессора Университета Матея Бела в Банской-Быстрице (Словакия), главной причиной негативного отношения к России в Чехии является тот факт, что современная политическая и культурная элита страны относится к поколению, политические представления которого сформировались под воздействием подавления «Пражской весны» 1968 года. Ввод войск СССР и других стран Варшавского договора в Чехословакию в 1968 году (Операция «Дунай») вызвал значительное снижение числа сторонников левых взглядов и резкое падение симпатий к СССР среди чехов и словаков. У большинства людей этого поколения нынешняя Россия, несмотря на изменения, произошедшие со времён распада СССР, до сих пор воспринимается с опаской и недоверием. Однако после демонстрации на Красной площади 25 августа 1968 года в ЧССР ходила поговорка: «Семеро русских на Красной Площади — по крайней мере, те семь причин, по которым мы никогда не сможем ненавидеть русских»^[52].

Говоря о русофобии в Польше, необходимо, по-видимому, делать различие между русофобией как проявлением многовекового соперничества между Россией (Московским великим княжеством, Русским царством) и Польшей (Речью Посполитой), с одной стороны, и бытовой русофобией — с другой, к примеру, бывший президент Польши Войцех Ярузельский вспоминал, что русофобию прививали ему в семье с детства^[53]. «Вестник Российской академии наук», в историческом обзоре, так объясняет причины русофобии поляков^[54]:

Отношения между Польшей и Россией значительно обострились в результате католической экспансии на православные восточнославянские земли, входившие в Речь Посполитую (Брестская уния 1596 года), и особенно вследствие польской интервенции в Смутное время (начало XVII века). Именно противостояние России оказало значительное влияние на формирование польского национального самосознания. Утвердились стереотипные представления о превосходстве польской культуры, строившиеся на дихотомии «цивилизация — варварство» (последнее приписывалось России). Эти стереотипы оказались весьма живучими. В их свете Польша представала как форпост Европы, противостоящий «варварской» России. Принадлежность к Европе оценивалась носителями польского самосознания выше этнической общности с другими славянскими народами, не говоря уже о русских, враждебное отношение к которым зачастую принимало форму откровенной русофобии. Отголоски этих представлений сохранились до сих пор.

Русофобия польской правящей элиты подогревается историческими воспоминаниями о разделах Польши, политике русификации, подавлении национальных восстаний.

В новейшей истории также произошло немало событий, способствующих сохранению исторического отчуждения между польским и русским народами — Советско-польская война (1919—1921), отторжение Советским Союзом восточных территорий Польши в 1939 году^[55], закреплённое ялтинско-потсдамскими соглашениями, депортации польского населения, Катынская трагедия, Варшавское восстание 1944 года, содействие СССР в установлении коммунистического режима в Польше и последующее включение Польши в советскую сферу влияния. В результате Второй мировой войны по национальной гордости польской нации был нанесён сокрушительный удар — поражение в войне с Германией, многолетняя оккупация, огромные людские, материальные и территориальные потери, а после всего этого — положение советского сателлита («союзника»). Под воздействием антикоммунистической, националистической пропаганды нынешнее польское общество значительную долю вины за это возлагает на современную Россию.

Польский журналист Бронислав Лаговский назвал примером польского «антироссийского помешательства» высказанное в польских СМИ мнение, что штурм бесланской школы во время захвата заложников в сентябре 2004 года, сопровождавшийся большим числом жертв, был провокацией Кремля^[56]. По его словам,

сегодняшняя Польша сама себя отравляет чувством ненависти, предназначенным вроде как для врагов. Антироссийское воспитание, которому последние шестнадцать лет подвергаются поляки (главным образом, благодаря «Газете Выборчей», которой остальные СМИ подражают), принесло странный и неожиданный эффект: их психическая зависимость от России стала так глубока, как никогда раньше^[57].

Очередное обострение русско-польских отношений произошло в начале августа 2005 года, когда в Варшаве трое детей российских дипломатов были избиты и ограблены группой польских подростков, а в Москве русскими хулиганами были избиты двое сотрудников польского посольства и польский журналист^[58][59]. Пятеро польских подростков-хулиганов были быстро арестованы и предстали перед судом^[60]. Российские хулиганы найдены не были. Эксперты отмечали «зеркальность» избиений и то, что принцип «око за око» является определяющим для спецслужб^[61]; сами же поляки — жертвы избиений отмечали, что нападения происходили по одному сценарию и осуществлялись, очевидно, одной группировкой; они точно предсказали, что организаторы найдены не будут^[62]. Российскими СМИ инцидент был расценён как яркое проявление русофобии^[63].

Польский публицист Ежи Урбан, говоря о антироссийской направленности в польских СМИ, писал в 2005 году:

Презрительное отношение поляков к русским, отношение барского превосходства проистекает из польского комплекса неполноценности и самым худшим образом говорит о польских элитах. Поляки завидуют Западу, потому что там более высокий жизненный уровень, и поэтому получают глупое удовольствие от того, что у населения России доходы в среднем втрое ниже, чем у поляков. Когда бедный может презирать ещё более бедного, это ему улучшает настроение^[64].

Адам Михник объяснял, назвав свою позицию циничной, что польская, впрочем, как грузинская и прибалтийская, русофобия бессмысленна, так как «если ты не можешь выиграть войну, надо искать другой путь» предлагая искать друзей внутри России^[65].

Иногда подпитывалась внешнеполитической российской риторикой и пропагандой^[66][67]. По информации центра «Досье», языковая политика также являлась частью стратегии России по влиянию на внутреннюю политику стран Балтии^[67].

Бывший министр иностранных дел Литвы, ныне профессор Вильнюсского университета Повилас Гилис в 2008 году говорил о связанном с войной в Грузии приступе русофобии в Литве, развившимся, по его мнению, из-за опасений развития российской агрессии на запад^[68].

Руководитель Литвы в 1990—1992 годах Витаутас Ландсбергис заявил, что «мышление <большинства русских> паршиво, в их душе нет человечности», Россия — государство, управляемое изоляционистами и «людоедами», утверждал, что это руководство живёт прошлым и мыслит категориями давно ушедших эпох, однако при этом подчеркнул, что необходим диалог «с мыслящими россиянами»^[66]. Он критиковал российский экспансионизм, называя стремление к захвату территорий устаревшей, фальшивой государственной матрицей, культивируемой российским руководством вместо гуманизма и общечеловеческих ценностей^[66].

В школьных учебниках по истории Литвы Россия и русский народ предстают исключительно как отсталые и уступающие по развитию соседям. О разделах Речи Посполитой говорится, что «Край богатой культуры попал в тиски культурно и политически отсталой централизованной Российской империи». В то же самое время в учебниках нет ни слова о Золотом веке в русской культуре или архитектуре. С Россией ассоциируются только такие слова, как «деспот», «экспансия» и «каторга». Авторы учебника поддерживают тезис о превентивной войне Германии против СССР^[69].

После 24 февраля 2022 года в литовских СМИ говорилось о проблемных российских туристах, ведущих себя неэтично и провокационно, безнаказанно публично продвигающих российскую военную риторику и демонстрирующих провоенную символику; вследствие этого начала обсуждаться возможность ограничения визового въезда^[70][71], что в российских СМИ освещалось под видом развития в Литве русофобских настроений. В дискуссиях о применении русского языка проскальзывало мнение, что «литовцам не надо учить русский, поскольку это язык агрессоров и оккупантов», а английский язык считается языком, дающим больше возможностей; в то же время специалист по коммуникациям Робертас Погорелис считает, что к использованию русского языка нужно относиться проще, а сам язык — всего лишь средство для достижения взаимопонимания^[72]. При этом на 2018 год Литва считалась одним из наиболее комфортных для русскоязычных мигрантов постсоветских государств — в том числе и в отношении языковой политики^[73].

7 марта 1996 года 63 из 101 депутата парламента Эстонии подписали обращение к президенту самопровозглашённой Чеченской Республики Ичкерия Джохару Дудаеву, в котором выражалось «глубокое сочувствие чеченскому народу» и Дудаеву лично в связи с «утратой командира» Салмана Радуева^[74][75] и заявлялось, что „чудовищное убийство выдающегося борца за свободу глубоко потрясло нас“^[74][75]. 20 марта 1996 года Госдума России приняла постановление, в котором говорилось, что обращение депутатов эстонского парламента является грубым вмешательством Эстонии во внутренние дела России и проявлением агрессивной русофобии, названной „стержневой линией эстонской внутренней и внешней политики“^[74], и утверждалось, что Радуев являлся инициатором и руководителем крупной террористической акции, жертвами которой стали десятки мирных жителей Дагестана^[74].

По мнению эстонского журналиста Димитрия Кленского, русофобия в Эстонии среди высших лиц государства связана с опасениями потенциального конфликта с Россией^[76]. (Присоединение Эстонии к СССР незадолго до начала Великой Отечественной войны (признанное ПАСЕ советской оккупацией^[77]) и депортация эстонцев в марте 1949 года).

5 апреля 2000 года Госдума России приняла заявление „В связи с государственной политикой дискриминации российских соотечественников в Латвийской Республике“, в котором, в частности, говорилось, что в Латвии последовательно утверждается русофобия, чему „всячески способствуют те силы, которые хотят видеть Россию униженной, слабой, раздроблённой“^[78].

Министр юстиции Латвии Гайдис Берзиньш предлагал показывать фильм во всех латвийских школах^[79]. По мнению министра внутренних дел Латвии Марии Голубевой, само слово „русофобия“ стало штампом кремлёвской пропаганды, из-за чего Голубева старается такого определения избегать^[80].

Украинцы не были враждебно настроены к России и к россиянам до аннексии Россией Крыма и начала гибридной войны против Украины в 2014 году^[81]. По данным многолетних социологических исследований, индекс национальной дистанцированности в Украине по отношению к русским на 2005 год имел самый низкий показатель среди всех нетитульных национальностей, то есть население Украины относилось к русским практически так же позитивно, как и к украинцам^[82]. Согласно опросам, в 1995 году 87 % жителей Украины были готовы принять русских в качестве жителей, 8 % — только в качестве туристов, 5 % вообще не допускали бы их на Украину^[82].

После аннексии Крыма и начала войны на Донбассе отношение к России и русским резко ухудшилось. Если в феврале 2014 года к России хорошо или очень хорошо относилось 78 % населения Украины, то в феврале 2015 года — 36 %. В феврале 2014 года видеть объединение России и Украины хотело 12 % населения, а в феврале 2015 года — 5 %. Также значительно вырос процент украинских граждан, считающих, что между Россией и Украиной должны быть таможня и визовый режим^[83]. Тем не менее, даже после начала войны против Украины ультраправые партии в Украине не использовали антагонизм к россиянам в качестве своего политического послания для привлечения избирателя^[81].

Настроения по отношению к России и россиянам ухудшились ещё сильнее после начала полномасштабного вторжения России в Украину. Это видно по серии общенациональных опросов, проведённых социологической группой «Рейтинг»^[84]. Так, по результатам опросов в марте 2022 года, 98 % населения Украины оценивало Россию как враждебно настроенную страну^[85]. 38 % опрошенных возлагали вину за вторжение на российских граждан, в то время как 55 % исключительно на российское руководство^[86]. В искренность намерений российского руководства по защите русскоязычного населения верило лишь 2 % населения Украины^[87].

Российско-украинская война также повлияла на восприятие русской культуры и русского языка. В 2022 году резко выросла доля считающих, что единственным государственным языком Украины должен быть украинский. В то же время, доля граждан Украины, слушающих русскую музыку и российские сериалы, снизилась^[88].

При этом, за время войны негативное отношение к России не трансформировалось в неприязнь ко всему русскому. К россиянам, проживающим в Украине, отношение осталось нейтральным, а к русскоязычным украинцам даже улучшилось^[88].

Сторонники самоопределения Армянской ССР рубежа 1980–1990-х годов ассоциировали внутреннюю политику СССР, например, решения советского руководства по Карабахскому конфликту, в большей степени с личностью главы советского государства, чем с РСФСР или русскими. Согласно точке зрения некоторых исследователей, результатом этого феномена стало практически полное отсутствие в Армении столь характерной для бывшего СССР русофобии^[89].

Исследовательница из турецкого Университета Коджаэли Ясемин Килит Аклар в работе, посвящённой преподаванию истории в Азербайджане, делает вывод, что официальные азербайджанские учебники истории способны внушить ненависть и чувство этнического и национального превосходства по отношению к русским. Согласно её подсчётам, в одном 391-страничном учебнике истории русские называются врагами 119 раз^[90].

Согласно результатам доклада, подготовленного группой российских учёных и опубликованного в книге „Освещение общей истории России и народов постсоветских стран в школьных учебниках истории новых независимых государств“, в азербайджанских школах преподаётся националистическая история, основанная на мифах об автохтонности, о прародине, о лингвистической преемственности, о славных предках, об этнической однородности, о заклятом враге. В качестве врага используются образы России и русских^[91]. Начиная с того, что первые исторические знакомства азербайджанцев с русскими описываются в учебниках как страшные бедствия для первых^[91]:

Во время похода 914 года славянские дружины месяцами беспрерывно грабили и разоряли населённые пункты на азербайджанских берегах Каспийского моря. Они учинили расправу над мирными жителями, угнали в плен женщин и детей^[92].

В других эпизодах раздела авторы описывают изуверства, учиняемые русскими: „Барда оказалась в руках славян. Население было предано мечу, город беспощадно разграблен… В городе начались новый разбой и резня. Женщин и детей угнали в плен. По сведениям источников, в то время в Барде было убито до 20000 человек“^[93]. При описании иранского, арабского и всех прочих нашествий о жестокостях завоевателей нигде столь акцентировано не говорится, а если и упоминается, то сразу же смягчается примерами позитивного содержания^[91].

Описания любых действий русских, их намерений, а также конкретных персонажей снабжаются характерными эпитетами — „жестокий“, „вероломный“, „алчный“^[91]. Если даже материал, приводимый в учебнике, не даёт подтверждения этим характеристикам. Вот пример: „Жестокий царский генерал Цицианов отправил Гусейнгулу хану проект договора о переходе Бакинского ханства под власть России. Согласно этому договору территория ханства присоединялась к России… а ему было назначено жалованье в сумме 10 тысяч рублей… Гусейнгулу хан уведомил Цицианова, что принимает его условия. Одновременно Гусейнгулу хан предложил Цицианову лично встретиться и вручить ему ключи от ворот Бакинской крепости. Рассчитывая на мирный исход беседы, 8 февраля Цицианов отправился на встречу с ханом. При вручении Цицианову ключей он был убит“^[91][94].

Практически всегда при оценке русской политики применяются следующие определения^[91]: „колониальная сущность режима открыто проявляла себя“, „несмотря на корыстные цели царского правительства“, „правительство, верное своей колониальной политике“ и т. п.

В ходе интервью русской службе Би-би-си азербайджанский эксперт в области образования Набатали Гуламоглу, входивший в группу по мониторингу изданных в Азербайджане учебников, заявил, что современные азербайджанские учебники по истории написаны с националистической точки зрения. Он заявил: „Те, кто пишут наши учебники, подают вымышленные и глупые вещи как непреложный факт“^[95].

В публикации международной организации по развитию СМИ «Института информации о войне и мире»^[англ.] говорится, что школьные учебники в Азербайджане представляют несбалансированный взгляд на историю, что, по мнению экспертов, в будущем усложнит межэтнические отношения. В статье отмечается, что Министерство образования Азербайджана не допускает других к редактированию или рецензированию учебников. Заведующий отделом публикаций министерства Фаик Шахбазлы рассказал, что книги одобрены историками, после чего прошли проверку на содержание. Одним из условий было то, что тексты не должны содержать дискриминационного языка. „Книги должны содействовать демократии и толерантности, а не ненависти“, — заявил Шахбазлы, однако добавив, что такие слова как „террорист“, „бандит“, „фашист“ и „враг“ не нарушают этого принципа^[96].

Согласно „OpenDemocracy“, школьное образование является одним из основных элементов государственной пропаганды в Азербайджане, которую власти используют для пропаганды ненависти против русских^[97].

Взаимные настроения между жителями России и Грузии менялись в соответствии с отношениями между государствами. Пик негативного отношения грузин к россиянам и России пришёлся на время пятидневной войны лета 2008 года, произошедшую из-за спора о международно-правовом статусе Абхазии и Южной Осетии. После войны CМИ обеих стран создавали образ врага из друг друга^[98][99]. Однако, взаимная неприязнь постепенна ослабла. Согласно опросам исследовательских организаций «Левады-Центра» и «GORBI», настроения грузин по отношению к России и россиян по отношению к Грузии восстановились и к 2016 году вновь стали дружественными^[100].

В 2019 году в Грузии прошли протесты, которые некоторым официальными лицами и СМИ России были трактованы как русофобские^[101]. Поводом их послужило то, что депутат Госдумы России Сергей Гаврилов сел на место председателя парламента Грузии. Протестующие выступали против правящей партии «Грузинская мечта — Демократическая Грузия», а также, за менее тесные контакты с Россией^[102]. Однако, согласно опросу ФОМ, большинство опрошенных россиян, несмотря на попытки СМИ раздуть из ситуации скандал, считало, что протесты — в первую очередь, внутриполитическая борьба между грузинскими элитами, а не проявление русофобии^[99].

После начала российско-украинской войны, в Грузии отношение к России и россиянам значительно ухудшилось. Так согласно опросам Института общественного мнения, в 2022 году 73% граждан Грузии считало, что россиянам не следует разрешать регистрировать бизнес и приобретать недвижимость, а десятки тысяч граждан Грузии подписались по петицией ввести с Россией визовый режим, который был отменен в одностороннем порядке за 10 лет до этого^[103][104]. Тем не менее, такие меры введены не были, а десятки тысяч россиян переехали в Грузию во время двух волн эмиграции после вторжения России на Украину^[105][106].

Перри Андерсон указывал, что российско-китайские отношения середины 1970-х годов стали сопровождаться русофобской антисоветской пропагандой^[107]. В 1990-х и последующих годах, некоторые исследователи считали, что поскольку визиты китайцев в Россию происходят чаще, чем русских в Китай, то китайцы, проживающие, к примеру, в приграничной Маньчжурии, имеют реальный источник формирования образа русских, русские же такого источника не имеют, тем не менее при более редкой частоте контактов с китайцами русские имеют более отрицательный образ китайцев, чем китайцы русских^[108].

Конгресс русских американцев вышел на арену общественной жизни США, защищая интересы этнических русских от русофобии и от отождествления русского народа с коммунизмом^[109] (недоступная ссылка). Нейл Кларк в «The Guardian» выразил мнение, что американские и английские русофобы с политическими целями дискредитировали российскую власть, потому что независимая Россия мешает их мировой гегемонии^[110][111].

Журналист Евгений Бай писал в газете «Известия», что сенатор Джон Маккейн имеет в США прозвище «главный русофоб Америки»^[112]. С другой стороны, Борис Немцов оценивал действия Маккейна как неприятие «мафиозно-коррумпированного режима Путина», а русофобами считал тех, кто этот «режим защищает»^[113].

В комментарии официального представителя МИД России М. Л. Камынина по поводу Доклада Госдепартамента США о соблюдении прав человека в мире в 2005 году^[114] заявлялось, что подобные доклады стимулируют русофобские тенденции в американском обществе, так как изложенные в нём сведения искажают факты в отношении соблюдения прав человека в России^[115].

Профессор географического факультета МГУ Леонид Смирнягин в своей статье «Россия глазами американцев» отмечал, что к русофобии рядовых американцев следует, в большей степени, относиться как к мифу^[116], политолог Андрей Цыганков также отмечал, что «русофобия в американском сознании не превалирует»^[117].

• 
  Чикаго, 2017
• 
  Филадельфия, 2017
• 
  Сан-Франциско, 2017
• 
  Сент-Пол, Миннесота, 2017
• 
  Сан-Франциско, 2017
• 
  Вашингтон, 2017
• 
  Сан-Франциско, 2017

По мнению ряда исследователей, корни российской русофобии скрыты в самом российском национальном самосознании, это доказывает большое количество русофобов среди отечественных общественных деятелей^{[118][119][120]} и такая особенность русского менталитета, как стремление к жёсткой самокритике^[121]. Доктор философских наук Фёдор Гиренок считал русофобию свойственной русским философам-западникам^[122].

Советский и российский литературный критик, тютчевед Вадим Кожинов, в своём эссе «О русском национальном сознании»^[123], указывал на то, что ещё в XIX веке Тютчев говорил о русофобии в России и в качестве доказательства приводил слова из письма от 26 сентября 1867 года дочери Анне:

Можно было бы дать анализ современного явления, приобретающего всё более патологический характер. Это русофобия некоторых русских людей — кстати, весьма почитаемых. Раньше они говорили нам, и они, действительно, так считали, что в России им ненавистно бесправие, отсутствие свободы печати и т. д., и т. п., что потому именно они так нежно любят Европу, что она, бесспорно, обладает всем тем, чего нет в России. А что мы видим ныне? По мере того, как Россия, добиваясь большей свободы, всё более самоутверждается, нелюбовь к ней этих господ только усиливается. И напротив, мы видим, что никакие нарушения в области правосудия, нравственности и даже цивилизации, которые допускаются в Европе, нисколько не уменьшили пристрастия к ней. Словом, в явлении, которое я имею в виду, о принципах как таковых не может быть и речи, здесь действуют только инстинкты, и именно в природе этих инстинктов и следовало бы разобраться.

— Фёдор Тютчев

С целью показать неприязнь к России многих соотечественников Тютчева, Вадим Кожинов цитировал эти же строчки в своей книге из серии ЖЗЛ «Пророк в своём отечестве (Фёдор Тютчев — Россия век XIX)»^[124] и в книге «Судьба России: вчера, сегодня, завтра»^[125]. Андрей Фурсов также считает, что «русофобия в России стартовала где-то в середине XIX века»^[126].

В XX веке тема советской и общемировой русофобии поднималась советским математиком и публицистом Игорем Шафаревичем^[127], который хотя и не дал определения термина^[128], но популяризировал его^[129][130]. Доктор юридических наук, профессор Академии госслужбы при президенте России, профессор юриспруденции и правый политик Михаил Кузнецов назвал русофобским решение, принятое «X съездом ВКП(б)» (в действительности съезд назывался «Х съезд РКП(б)», потому что название «ВКП(б)» появилось только через 4 года, в 1925 году)^[131].

В «Письме семидесяти четырёх» указывалось:

Ряд произведений искусства советских писателей определялись критиками как антирусские, например, признаки русофобии видели в литературных записках Юрия Олеши^[132], мультфильм «Падал прошлогодний снег» также обвиняли в русофобии^[133]. Елена Игнатова полагала, что русофобия зачастую была распространена в среде советских интеллигентов и являлась следствием сильного влияния на них большевистской политики^[134].

Также политику дискриминации против русских в национальных республиках, особенно выраженную при формировании местных органов власти, а также при переделе земли.

Горный инженер Джон Литтлпейдж, работавший в СССР, в своей книге «В поисках советского золота»^[135] писал:

Русским, которые живут сейчас среди примитивных племён, пришлось научиться терпению и немалой выдержке. Коммунисты, отличаясь качеством, которое удачно назвали снобизмом наоборот, решили: раз русские эксплуатировали коренное население в прошлом, теперь им следует терпеть любые унижения. Местные племена, по умственному развитию как хитрые дети, быстро уловили, что русские не могут отплатить за любую выходку, и некоторые из них используют во зло привилегии, полученные от коммунистов. Русским приходится делать хорошую мину при плохой игре, поскольку они по опыту знают, что при малейшей попытке отплатить тем же их сурово накажут, и коммунистические суды всегда примут на веру любые слова туземца.

Во время эпидемии тифа в Алтайских горах мы оказались в одном рудничном поселке, где жители были под угрозой заражения, и те, кто ещё мог передвигаться, стояли в очереди перед диспансером. В толпе было примерно поровну русских и казахов. Русские, по природе более чистоплотные и осторожные, старались, чтобы у них не было вшей — источников инфекции. Но на казахах была грязная одежда, покрытая вшами.

Толпа стояла в порядке, мужчины и женщины понемногу подходили и ждали, когда наступит их очередь зайти в диспансер. Казахи, зная, что русские боятся вшей, забавлялись тем, что собирали вшей со своей одежды и бросали на русских. Выражение смешанного гнева, ужаса и отчаяния на лицах русских я запомню надолго. Но они ничего не могли сделать. Казахи, зная, что русские бессильны протестовать, хитро и злобно улыбались.

В 1990 году историк Б. А. Лапшов в «Вестнике Академии наук СССР» писал, что региональная политическая русофобия, ставящая своей целью освобождение народов СССР от «имперского господства» русских, создавалась преимущественно с помощью искусственно раздуваемых противоречий между русскими и народами союзных республик^[136]:

Русофобия как политическое движение, прямо или косвенно провозглашающее своей целью освобождение народов СССР от «имперского господства» русских, у нас ещё только начинается, вырастая не столько из действительных, а чаще всего из искусственно раздуваемых противоречий между русскими и коренными народами союзных республик… Главная опасность политической русофобии (претендует ли она на роль освободительного движения «цивилизованных» европейских народов против «русского варварства», либо же на роль «культурно-традиционного» движения восточных народов против русского «европейского цивилизаторства») заключается именно в попытке списать все имперское лакейство и все злоупотребления центральной и местной бюрократии на счёт злокозненности «русского коммунизма».

Действительный член РАН Роберт Нигматулин, в публикации «Вестника РАН», обращал внимание на «нерусскую» часть российской интеллигенции начала 1990-х годов, которая, с точки зрения академика, порой проявляла негативные чувства к культурным и этническим проблемам русских стараясь отомстить им за свою былую подчинённость^[137], в разные годы журнал публиковал научные статьи о притеснении русских титульными этносами, как в бывших союзных республиках^[138], так и в административных образованиях России^[139], о явлении сепаратизма в русских окраинах России^[140].

По мнению «Литературной Газеты»: «В России 2000-х годов представители различных национальностей повсеместно требовали к себе особого внимания и преференций, русских же винили в „кавказофобии“, „исламофобии“, „мигрантофобии“, но не замечали проявлений русофобии»^[141], Юрий Левада обращал внимание на то, что в любом массовом опросе тех лет можно было найти несколько процентов русофобии и, как правило, это были проявления настроений мусульманской части российского населения^[142], сам Левада трактует русофобию не только как неприязнь к русским, но и как «неверие в Россию».

Иногда российская русофобия была предметом поэтического творчества^[143], но чаще темой публицистических выступлений, так Александр Солженицын говорил о русофобии в России, за что критиковался частью общества, относящей себя к российским либералам^[144].

Ряд произведений культуры и искусства казались определённым общественным слоям антироссийскими или антирусскими, например, оперу Леонида Десятникова «Дети Розенталя» несколько депутатов Государственной Думы посчитали русофобской^[145]. Случалось, что представители некоторых социальных групп подозревали творческих работников в русофобии, например, русофобами называли писателя Виктора Ерофеева^[146][147], художника Лену Хейдиз^[148][149], писателя Владимира Сорокина^[150], философа Александра Зиновьева^[151], писателя Иссу Кодзоева^[152][153], мультипликатора Гарри Бардина^[154], телеведущего Тиграна Кеосаяна^[155], телеведущего Владимира Познера^[156].

Некоторые работники искусств усматривали проблемы в определениях и характеристиках российской русофобии, так писатель Виктор Ерофеев утверждал, что плохо представляет, как можно быть русофобом в России^[157], а по мнению поэта Льва Рубинштейна^[158], слово «русофобия» в значительной степени превратилось в демагогическое понятие, оторванное от реального содержания:

Если под русофобией понимать неприязнь к тем или иным лицам лишь на том основании, что эти лица являются этнически русскими, то это понятно, что такое: это как раз фашизм и есть (…). Но беда-то в том, что именно в этом значении слово «русофобия» как риторический или полемический инструмент употребляется крайне редко. Как правило под «русофобией» понимаются любые формы несогласия с теми или иными высказываниями или действиями тех или иных граждан или организаций, каковые позиционируют себя как «русские».

Некоторых госслужащих и чиновников тоже причисляют^[кто?] к русофобам, так об убитом судье Эдуарде Чувашове^[159], у определённых категорий граждан^[160], сложилось подобное мнение после следующих его слов «У русских тоже менталитет такой, что надо порой вешать и убивать этих русских, которые за границу приезжают»^[161], а бывший глава Госкомимущества России Альфред Кох, после интервью Александру Минкину, где он говорит, например: «…я могу сказать это твёрдо, на основании своих собственных наблюдений: русский мужчина — самый мерзкий, самый отвратительный и самый никчёмный тип мужчины на Земле», «Русский мужчина не выдерживает сравнение ни с кем: ни с чеченцем, ни с китайцем, ни с американцем, ни с евреем»^[162][163], сообщил, что для некоторых он стал «мерзкий русофоб»^[164]. Впрочем, сам Кох утверждает, что журналист намеренно выставил его «злодеем и русофобом» по причине личной неприязни^[165][166]. Во многих вопросах Владимиру Путину определялась тема беспокойства проявлениями русофобии и дискриминации русских, как в России, так и за рубежом^[167][168].

В русофобии часто обвиняли либеральных коммерсантов^[169] и российские СМИ^{[170][171][172][173]}, иногда в русофобии упрекали адвокатов, например, покойного Станислава Маркелова^[174]. Помимо отдельных лиц в русофобии, порой, подозревают целые организации^[175].

Тема русофобии могла быть объектом шуток, например, Сергей Полонский объяснял сотрудничество «Mirax Group» преимущественно с иностранцами тем, что «Руководство корпорации — русофобы»^[176].

Позиция некоторых научных работников расценивалась как русофобская, например, точка зрения философа и социолога Бориса Грушина^[177]:

Главное конкретное содержание этого «тектонического сдвига» заключается в замене традиционно российских форм жизни, на протяжении многих столетий (а вовсе не только 70 послеоктябрьских лет!) базировавшихся на феодальном холопстве и рабстве, некими качественно новыми формами, фундаментом которых является свободная личность и которые в современном мире связываются с понятием «евро-американской цивилизации». Это означает, что, имея в виду данные процессы, мы должны говорить о разрыве России не только с идеологией и практикой коммунизма (тоталитаризма), но с русизмом вообще, русизмом как таковым, то есть не только о смене политических и экономических одежек россиян, но и о коренных изменениях в самой натуре российского народа, в привычных практиках его жизнедеятельности, его менталитете и психологии^[178][179].

Сам Борис Грушин на обвинения в русофобии отвечал, что он выступал как учёный, констатирующий объективные тенденции развития общества^[180].

Философа М. К. Мамардашвили некоторые социальные группы считали русофобом^[181].^{[значимость факта?]}

В октябре 2008 года «Московское бюро по правам человека» отметило увеличение количества преступлений на почве национальной розни (не менее 238 нападений с января по сентябрь 2008 года), но объясняло большое количество погибших и пострадавших русских не проявлением русофобии, а участившимися нападениями наци-скинхедов на представителей иных субкультур, в том числе — на русских антифашистов^[182].

После терактов в московском метро в 2010 году в Москве появились выполненные неизвестными надписи «Смерть русским»^[183], но в 2009 году сотрудники милиции и работники прокуратуры затруднялись давать правовые оценки аналогичным надписям^[184]. В том же 2009 году, при расследовании нападения на русских в московском метро, лингвистическая экспертиза посчитала, что в выкрикиваемом кавказцами лозунге «Вот вам, русские свиньи!» не содержится националистическая подоплёка^[185], однако годом ранее, в 2008, за рассылку SMS сообщений «Смерть русским свиньям, и тебе мразь!»^[186], признанных судом русофобскими^[187], на год условно был осуждён житель Волгодонска^[188]. В 1996 году было прекращено уголовное Дело Новодворской, возбуждённое по факту публикации «антирусских» статей, тогда как в 2006 году был осуждён призывающий убивать русских Борис Стомахин.

Вплоть до 2000-х годов в республиках Северного Кавказа русофобия была связана с образом «народа-колонизатора», на которого возлагается ответственность за все непопулярные или ошибочные действия власти^[189].

В 1992—1993 годах из Тувы уехало более 20 тысяч русских, так как Народный фронт «Хостуг Тыва» («Свободная Тува»), призывая к независимости Тувы и её выходу из состава России, спровоцировал столкновения с русским населением^[190].В 1995 году этнограф Виктор Иванович Козлов писал:

Гораздо более острая ситуация сложилась в Туве, территория которой (Урянхайский край) была присоединена к Советскому Союзу лишь в 1944 году Национальное движение среди тувинцев, составляющих почти две трети местного населения, сразу приобрело сепаратистский и в значительной степени антирусский характер. Дело доходило даже до нападения тувинских вооружённых отрядов на русских поселенцев. Неудивительно, что многие русские покинули территорию Тувы, а те, кто остался, не чувствуют себя здесь в безопасности^[191].

Игорь Шафаревич в книге «Русофобия: десять лет спустя», ссылаясь на журнал «Столица», указывал на русофобию, как одну из причин погромов и убийств русских в Туве.^{[неавторитетный источник]}

Видные российские историки говорили о преимущественно антирусском характере исторически сложившихся национальных и религиозных движений в некоторых регионах Северного Кавказа^[192]. Историк В. И. Козлов в статье «Русские в Российской Федерации»^[193] говорил, что неприязнь к русским была распространена почти у всех коренных этносов (исключение составляют православные осетины) на Северном Кавказе:

Почти все местные этносы, исповедующие ислам, были завоеваны Россией в результате длительной и кровопролитной кавказской войны (1817—1864), которая сохранилась в их исторической памяти как «антирусская».

— Вестник Российской академии наук, 1995, том 65, М 3, с. 795 - 205.

В 1990-е годы в российских СМИ начали появляться заявления о росте русофобских настроения в сепаратистской Ичкерии (в частности о чеченской русофобии говорил в 2000-х годах главный редактор газеты «Завтра» Александр Проханов^[194] и другие публицисты^[195]).

Политолог Сергей Маркедонов говорил в 2010 году, что антизападные высказывания лидеров Кавказского эмирата были так же часты, как и русофобские^[196]. Директор Института истории и археологии Владикавказского филиала РАН М. М. Блиев считает, что русофобия как идеология существует в Чечне со времён шейха Мансура^[197]. По данным правозащитной организации «Московская Хельсинкская группа», миграция русских из довоенной Чечни 1991—1993 годов была прежде всего вызвана выдавливанием русскоязычного населения, которое сопровождалось актами насилия и объяснялось «низовой» русофобией чеченцев^[198], ассоциирующих русских с «народом-колонизатором».

Вместе с тем ряд очевидцев указывал на то, что отношение чеченцев к русским как к этносу оставалось нейтральным даже в разгар военных действий в республике^{[199][200][201][202]}. Так, швейцарская журналистка Ирена Брежна вспоминала в 2022 году^[203]:

Всё — в руинах. И они [чеченцы] говорят: «Мы не против россиян. У нас есть друзья в России». Я говорю: «А где эти друзья?» <…> Эти россияне поддерживают Ельцина, поддерживают Путина. Путин только из-за войны в Чечне стал таким любимым.

Официальная российская пропаганда активно прибегает к слову «русофобия», объявляя ей фактически любую критику властей России. Из-за этого многие оппоненты режима Владимира Путина и просто независимые эксперты считают сам термин некорректным и пропагандистским. Все это сильно усложняет научное изучение и публичное осмысление вопроса, существуют ли в европейских обществах предрассудки в отношении россиян и других уроженцев Восточной Европы — не связанные с политикой российских властей. Однако проблема aнтиславянизмa в Европе всё ещё существует^[204].

Годами российские власти обвиняли страны постсоветского пространства (прежде всего страны Балтии) в отказе от советского наследия — демонтаже или переносе советских символов, скульптур, мемориальных досок. Комментарии по теме от российского МИДа, официальных лиц Кремля, самого Владимира Путина как правило были построены на цепочке: «они переписывают историю — они занимаются героизацией нацизма — они проявляют русофобию». Таким образом строилась синонимичность «русофобии» и «декоммунизации»^[205].

По словам научного сотрудника Института внешней политики Эстонии Игоря Грецкого, сегодня слово «русофобия» регулярно звучит из уст официальных представителей России в ответ на любое осуждение преступных действий российских оккупационных войск на Украине. За время президентства Владимира Путина тенденции поиска русофобии всё глубже укоренялись. «Проявлением русофобии» официальная Москва стала среди прочего называть критику в свой адрес со стороны международных организаций и зарубежных государств, регулярные высылки российских дипломатов за несовместимую с их статусом деятельность, а также стремление бывших стран «народной демократии» к вступлению в НАТО. Попытки историков предметно разобраться с мрачными страницами советского прошлого вызывали в Кремле сильное раздражение и всякий раз клеймились как «русофобия». В последние несколько десятилетий официальная Москва награждала эпитетом «русофоб» очень разных людей. В 2008 году в русофобии упрекали тех, кто предрекал, что после войны в Грузии наступит очередь Украины^[206].

Существуют следующие взгляды на пути преодоления русофобии, исходящие из различного понимания её истоков:

• Неприязнь к русским и России представляется следствием недоступности объективной информации из-за недостатка культурных связей между Россией и странами Запада^{[нужна атрибуция мнения]}, а также между русскими диаспорами и нерусским населением внутри этих стран. В этом случае реагировать на русофобию ответным неприятием, отворачиваться от культур, в которых сильно её влияние, замыкаться в границах лишь собственной культуры представляется нецелесообразным^[207][208]. Непонимание и неприязнь в современных условиях можно преодолеть только при установлении более широких межкультурных и межгосударственных связей^[209].
• Исправление ошибочных трактовок русофобии. Порой любая критика в адрес России или русских трактовалась как поддержка русофобии^{[210][211][212][213]}; есть мнение, что зачастую говорящий о факте русофобии делает это, в большей степени, по причине собственной болезненной нетерпимости^[214][215].
• Среди общих целей можно отметить необходимость рационального подхода к проблеме русофобии: всестороннее изучение и обсуждение, мониторинг её динамики, воздействие на взгляды и поведение её носителей в соответствии с национальными интересами.

• В США Конгресс русских американцев (КРА), основанный в 1973 году, ставит своими задачами изучение русского наследия в Америке, защиту интересов этнических русских от русофобии и от отождествления русского народа с коммунизмом^[109][216].

• Славянофобия
• Русофильство
• Панславизм
• Дискриминация русских на постсоветском пространстве
• Гипотеза о неславянском происхождении русских
• Чёрные ястребы
• Западничество
• Коренизация
• Прометеизм

• Баранов М., Жантиев Д. Р. «Ревизия» отечественной истории // Российские вести, 22.01.2007
• Вишневский Э. Россия в польских учебниках истории.
• Лукашевич П. А. Причины ненависти Англичан к Славянским народам. (недоступная ссылка) К.: Типография К. Н. Милевского. 1877
• Сизов С. Г. Русофобия как разновидность политического и культурного экстремизма (Украина и Россия) // Вестник Омского университета. Серия «Право». — 2015. — № 2 (43). — С. 254—257.
• Чарный С. О русофобии явной и мнимой // Курс «Противодействие ксенофобии и этнической дискриминации» Ч. 1. М.: Московская Хельсинкская группа, 2005. ISBN 5-98440-025-X (ошибоч.) Стр. 169—181
• Шафаревич И. Р. Русофобия
• Шафаревич И. Р. Русофобия: десять лет спустя
• Ильин А. Русофобия. СПБ.: Питер, 2018. — 320 с. ISBN 978-5-4461-0808-4
• Таньшина Н. П. Русофилы и русофобы. Приключения французов в николаевской России. СПб.: Евразия, 2020. — 352 с. ISBN 978-5-8071-0508-0

• Меморандум экспертного центра Всемирного русского народного собора о русофобии // Интерфакс-Религия, 28 апреля 2015
• Ненависть Запада к русским переросла в расизм // Свободная Пресса, 9 ноября 2018
• «Итальянские письма из Московии» как старинный памфлет // Радио «Свобода», 1 марта 2020
• Дмитрий Карцев. Абсолютно исчерпывающий путеводитель «Медузы» по русофобии (в том числе махровой и оголтелой) // Meduza. — 2019. — 18 июля.