Балтийские немцы

Первые немцы появились в Прибалтике двумя путями. Сначала это были готландские ганзейские купцы, прибывшие морем и уже в конце XII века поселившиеся на месте основанной в 1201 году Риги. Второй путь — сухопутный, которым в конце XII века в Прибалтику стали прибывать крестоносцы. Целью их походов были завоевание земель и крещение местных языческих народов. Крестоносцы подавили сопротивление местных племён и создали на их землях свои государства (см. Ливонская конфедерация).

Ордена крестоносцев были по составу интернациональными «братствами» выходцев из дворянских и аристократических родов, не имеющих наследных земельных уделов. На севере Европы в среде крестоносцев преобладали этнические немцы, поэтому эти ордена называют «немецкими орденами» крестоносцев. Оба пути — и морской (купцы), и сухопутный (крестоносцы) в историографии Средних веков считают восточным направлением немецкой колонизации.

Крестоносцы поселились в исторических областях Курляндия, Ливония и Эстляндия и на острове Эзель (ныне — Сааремаа), породнились с правящими родами местных народов и в итоге составили правящий социальный слой на захваченных территориях. Историческая область Эстляндия охватывала север современной Эстонии, Ливония — южную часть Эстонии и север Латвии, Курляндия — западное побережье Балтики и часть левобережья Западной Двины. Крестоносцам не удалось захватить Литву, поэтому там немцы не расселялись. Немецкие купцы и ремесленники строили крепости и города, основанные, как правило, на месте прежних городищ язычников.

Немцы впоследствии составляли дворянский и помещичий (Landadel) слой общества, в то время как местное население в большинстве стало крепостными крестьянами. В городах, построенных под надзором немецких и датских мастеров (Ревель, Рига, Дерпт), преобладали ремесленники и купцы. Население балтийских ганзейских городов состояло из свободных граждан (бюргеров, Bürger), которые, как и в других ганзейских городах, выбирали городской совет (Bürgerschaft) и городского голову — бургомистра (Bürgermeister) и, будучи независимы от феодалов, самоуправлялись по законам немецкого городского (Stadtrecht) или Любекского (Lübisches Recht) права.

Аристократы объединялись в ландтаги, которые решали вопросы земельного, юридического плана, объединяли ресурсы для развития образования и культуры.

После Ништадского мира 1721 в подчинении России оказалась современная Эстония и одна третья часть нынешней Латвии. Немцы сохранили своё привилегированное положение на местах и к середине XIX века овладевшая русским языком немецкая дворянская верхушка стала играть роль успешного посредника между российской имперской верхушкой и местной безземельной крестьянской массой латышей и эстонцев.

Балтийские немцы успешно продвигались по карьерной лестнице в Российской империи и за пределами Прибалтики. 14 из 15 ливонских генерал-губернаторов в 1790—1885 годах были немецкими дворянами, а из 12 генерал-губернаторов Курляндии между 1795 и 1882 годами 10 были балтийскими немцами.

Тем не менее, несмотря на удачный симбиоз с чиновничьим аппаратом Российской империи, балтийские немцы начали испытывать серьёзные демографические проблемы, после установления российского контроля прямой поток германских колонистов из Германии и Скандинавии в Прибалтику прекратился, особенно из числа представителей низших сословий. Но в 1913 году немецкие дворяне по-прежнему владели 48,1% пахотной земли в Латвии^[4]. Крупные поместья немецкие бароны дробили на наделы, которые за деньги сдавали латышам и эстонцам. Аналогичная ситуация наблюдалась и в ливонском Причудье, с той разницей, что здесь с хроническим безземельем, возникшим в результате распространения латифундий немецких баронов, столкнулись и этнические русские переселенцы (в основном староверы)^[5].

С балтийскими немцами сблизилась и немецкая община Выборга. После присвоения в 1403 году статуса города на тот момент шведский Выборг развивался как крупный торговый центр под сильным влиянием немецких купцов. В городе прибавилось число богатых переселенцев из Любека, Гамбурга, Бремена и других ганзейских городов. Под влиянием этого факта с XVI века в быту горожан стали преобладать немецкие обычаи, сохранявшиеся до середины XIX века уже после перехода города под российскую юрисдикцию, хотя немцы никогда не были самой многочисленной нацией города. К примеру, в 1812 году в Выборге проживало 2893 человека, немцев было 362, в основном купцов, шведов — 412, русских — 846, финнов — 1273. Но в Выборгской губернии после включения Старой Финляндии в состав великого княжества Финляндского немецкий язык был вытеснен шведским из официального делопроизводства и преподавания и роль прибалтийских немцев снизилась^[6].

В целом, однако, немецкие общины Прибалтики продолжали вести довольно замкнутый образ жизни, стремились к самоизоляции от других этнических групп и по прошествии столетий. Куприн в его повести «Яма» начала XX века писал, что проститутки из числа остзейских немок на рубеже XIX и XX веков если и говорили по-русски, то с сильным акцентом^[7].

Несмотря на то что Рига вошла в состав Российской империи ещё в 1721 году, русский язык в городе стали употреблять в качестве административного лишь в 1891 году, заменив немецкий. В первой половине XIX века немцы были в городе превалирующим большинством — около 43,5% всего населения, доля русских составляла около 20%, латышей — в пределах 20%, поляков — около 9%^[8]. По переписи 1881 года, доля немцев в городе опустилась до 32,3%, но они продолжали оставаться крупнейшей общиной Риги.

Искусствовед Ояр Спаритис отмечает, что в XIX веке балтийские немцы вступили в острое соперничество с русскими за гегемонию в Остзейском крае. Обладая политической и экономической властью и в Риге, и в Лифляндской губернии, общины начали укреплять символы своей культуры^[8].

После войны с Наполеоном в 1818—1825 гг. в Московском форштадте для лютеран была воздвигнута церковь Иисуса (архитектор Х. Брейткрейц), в Петербургском предместье — церковь Александра Невского для православных^[8].

Во второй половине столетия немецкая община приобрела церковь св. Гертруды (арх. И. Д. Фельско) и реконструировала символ своего культуртрегерства, Домский собор (арх. К. Нейбургер, В. Нейман). Русская община возвела православный неовизантийский Христорождественский собор (арх. Р. Пфлуг), ставший русской доминантой в центре прежде немецкого города^[9]. Его аналоги были затем построены в Ковно и Ревеле^[8].

Архитектурные символы утверждались также в сфере культуры, торговли и ремёсел. По проекту петербургского архитектора Л. Бонштедта в 1860—1862 гг. у Александровской улицы и Городского канала был построен новый Немецкий театр, а Большая и Малая гильдии перестроены в стиле неоготики, подчёркивая верность немецкой традиции (архитекторы Г. Шель и И. Д. Фельско). Имперская администрация ответила зданием Окружного суда (арх. Я. Ф. Бауманис), копирующим силуэт царской короны^[8].

В Старой Риге рядом с классическим ампирным зданием Арсенала Лифляндское рыцарство соорудило дворец в формах флорентийского палаццо (архитекторы Р. Пфлуг и Я. Ф. Бауманис). Русская общественность ответила строительством здания акционерного общества «Улей» (арх. Р. Шмелинг) и «второго городского», или Русского театра (арх. А. Рейнберг)^[8].

Немцы финансировали строительство здания Рижского политехникума (арх. Г. Хилбиг), здания I городской гимназии (арх. И. Д. Фельско), Рижского реального училища (Николаевская ул., 1) и здания Женской гимназии (арх. И. Д. Фельско и Р. Шмелинг) на противоположной стороне Николаевской улицы.

Просветительская политика России реализовалась в строительстве зданий для Николаевской гимназии (Николаевская ул., l с), Ломоносовской гимназии (бульвар Наследника, 29), Александровской гимназии (Суворовская ул., 1), Петровского реального училища (Пушкинский бульвар, 1). Архитектор Г. Шель по заказу Православной церкви руководил разработкой проекта и строительством выдержанного в византийском стиле здания Рижской духовной семинарии (Пушкинский бульвар, 9)^[8].

Купечество и Рижский биржевой комитет в 1851 г. заказали уроженцу Риги и блестящему петербургскому архитектору Э. Боссе проект здания Рижской биржи, в котором запечетлены пластические формы Венецианского ренессанса. В здании Коммерческого училища, также заказанном Рижским биржевым комитетом, использованы элементы кирпичной неоготики (архитектор В. Бокслаф). Тот же архитектор в том же стиле спроектировал комплекс Первой Рижской городской больницы^[8].

В 1902—1905 г. немецкая общественность осуществила давно лелеемую идею строительства городского Художественного музея (архитектор В. Нейман), повторяющего идею Атенеума в Гельсингфорсе^[8].

• Балтийские немцы, вторая половина XIX века — начало XX века
• 
  Предводитель Эзельского дворянства барон Александр фон Буксгевден, около 1890—1910
• 
  Граф Александр Бреверн де Лагарди с семьёй,
  1860-е годы
• 
  Барон Отто фон Таубе (1833—1911), владелец мызы Ярваканди, Эстляндская губерния
• 
  Берта и Оттокар фон Унгерн-Штернберг, 1865
• 
  Карин фон Майдель, Мария фон Толль и Грете фон Розен, Ревель, 1896
• 
  Графиня София фон Ферзен, одетая для бала, 1903, в русском стиле
• 
  Семья барона Штакельберга, владельца мызы Кассар, 1910-е годы

Пытаясь сгладить противоречия между зажиточным немецким меньшинством и местными безземельными батраками из числа автохтонных эстонцев и латышей, правительство царской России пошло на ряд изменений. Аграрная реформа в Лифляндии (1849) и аграрная реформа в Эстляндии (1856) отменили барщину и выделили лично свободным крестьянам 80 % пахотной земли региона, но без лесов.

По данным исследований Стродса, за период с 1850 года до начала XX века из Латвии в Россию переселилось около 300 тысяч человек (15,5% населения). Особенно массовым было бегство крестьян из Латгалии. К миграции крестьян подталкивало безземелье, хотя остзейское дворянство в основном противилось исходу и даже нарочно очерняло жизнь в России^[10].

Однако и к началу XX века немцы по-прежнему владели почти всеми лесами и пятой частью пахотных земель Прибалтики. Поскольку численность автохтонного населения продолжала увеличиваться, аграрный вопрос к началу XX века вновь вернулся на повестку дня и оставался одним из самых насущных задач молодых эстонского и латвийского государств вплоть до радикальной экспроприации немецких поместий-мыз правительствами обeих самопровозглашённых стран в 1918—1920 годах (подробнее — см. в ст. Земельная реформа 1919 года в Эстонии и Земельная реформа 1920 года в Латвии).

Император Павел I, благоволивший к остзейскому дворянству, дал движение проекту создания университета для этого края. Из двух предполагавшихся городов: Митавы и Дерпта выбор был сделан в пользу последнего, Дерпт, отмечалось в докладе дворянской комиссии, «находится в середине трёх губерний: Лифляндской, Курляндской и Эстляндской; положение своё имеет на сухом месте, между тем как Митава окружена болотами; употребляет российскую монету и ассигнации и сверх того превосходит дешевизной съестных припасов»^[11]. В царствование императора Александра I комиссия об учреждении училищ вынуждена была завершить работу по созданию университета в Дерпте, план которого был утверждён Павлом I ещё 4 (15) мая 1799.

Торжественное открытие Императорского Дерптского университета прошло 21 апреля (3 мая) 1802 и 22 апреля (4 мая) 1802, а лекции начались 1 (13) мая 1802. 12 (24) декабря 1802^[12] года Александр I подписал «Акт постановления для Императорского университета в Дерпте», таким образом казне было поручено материальное обеспечение университета, а руководство перешло под эгиду Министерства народного просвещения. Этот день ежегодно торжественно празднуют как день учреждения университета.

Устав Дерптского университета был утверждён Александром I 12 (24) сентября 1803^[13].

Спроектированное остзейскими баронами учебное заведение надолго стало «особенным» в российской университетской системе. Дерптский университет был преимущественно немецким по составу преподавателей и учащихся, преподавание вели на немецком языке. К концу XIX века среди значительной части населения Прибалтики, особенно его образованного слоя, русский язык получил широкое распространение, прибалтийские немцы были фактически двуязычны. В этих условиях появилась возможность ввести в Дерптском университете обучение на русском языке, не ущемляя прав студентов и преподавателей. В 1892 году Дерптский университет был переименован в Юрьевский по исконному названию Дерпта, основанного Ярославом Мудрым (в крещении Георгием, или Юрием) — Юрьев^[14].

Балтийские немцы (помещики и пасторы) были первыми, кто начал развивать латышский язык и культуру^[15].

В 1796 году в курляндском поместье графа фон Бера Злекас была открыта первая школа для детей слуг, где обучение велось в том числе и на латышском языке. Это поместье стало центром просвещения латышского народа благодаря деятельности местных пасторов Йохана Георга Биттнера (1779—1862) и его сына Георга Биттнера (1805—1883), который последовал примеру остзейского философа Иоганна Готфрида Гердера, начавшего записывать латышские народные песни — дайны, задолго до того, как к этому подключились латыши Янис Спрогис, Фрицис Бривземниекс и главный исследователь латышского фольлора Кришьянис Баронс^[16].

В 1822 году балтийские немцы начали издавать для латышей газеты «Latviešu Avīzes» и «Tas Latviešu Ļaužu Draugs», учредили Общество латышских друзей (латыш. Latviešu draugu biedrība). В связи с отменой крепостного права их целью было создать особую идентичность для латышских крестьян, которой бы они придерживались и гордились — крестьянскую идентичность^[15].

В начале XIX века в Остзейском крае по немецкому образцу стали формироваться музыкальные общества и песенные коллективы балтийских немцев. В 1836 году с подачи рижского бургомистра Фридриха Вильгельма Тимма прошел Первый большой музыкальный праздник Даугавы Немецкого общества («Sing Fest»)^[17], предтеча Праздников песни^[18].

С началом Первой мировой войны Прибалтика стала местом боев между германскими и российскими войсками. Балтийские немцы рассматривались российским командованием как пособники Германии. Уже в 1914 году были интернированы и высланы из Прибалтики немцы, бывшие подданными Германии и Австро-Венгрии. Затем стали высылать некоторых балтийских немцев — подданных Российской империи. Около Гапсаля были задержаны два германских офицера, у которых были изъяты петиции с просьбой к немецким войскам оккупировать Эстляндию. Подписи под этими петициями собирали при участии лютеранских пасторов, с ведома руководящих лиц прибалтийского дворянства (в том числе предводителя эстляндского дворянства Э. фон Деллинсгаузена)^[19]. После этого были арестованы и в феврале 1918 года высланы в Красноярск и Екатеринбург несколько сотен представителей балтийско-немецкого дворянства из Ревеля, Дерпта и Вендена. По условиям Брестского мира им было разрешено вернуться в Прибалтику.

Немецкое население Прибалтики начало постепенно сокращаться после окончания Первой мировой войны и предоставления государственности народам Прибалтики со стороны победившей коалиции — Антанты (подробнее — см. в ст. Польский коридор). Аграрные реформы в Латвии и Эстонии означали потерю немцами большей части их земельных угодий, каждому помещику из всей территории его поместья оставили по 20 га для личного пользования^[20]. Кроме того, некогда единая община в условиях новых независимых государств распалась на две общности: немцев Латвии и немцев Эстонии.

В 1925 году в Латвии проживали 70 964 немцев (3,6% населения), но к 1935 году их число упало до 62 144  человек (3,2%).

Рига продолжала оставаться крупнейшим городским центром для балтийских немцев (38 523 человек в 1935 году), в то время как в Таллине в это время оставалось 6575 немцев^[21].

Однако после государственного переворота Карлиса Улманиса, провозгласившего курс на «Латышскую Латвию», немцы столкнулись с запретами на приобретение недвижимости и запретами на профессии (например, адвокатскую деятельность)^[22].

С началом репатриации балтийских немцев было объявлено, что подлежат ликвидации все немецкие церковные приходы (решение опубликовано 28 октября 1939 года) и школы (решение опубликовано 25 ноября). 1 ноября 1939 года были закрыты все 88 немецких школ Латвии, что стало ярким доказательством реальности потенциальной ассимиляции остающихся прибалтийских немцев^[22]. Закрытие школ подстегнуло страхи прибалтийских немцев и подтолкнуло это национальное меньшинство практически в полном составе покинуть страну. 28 ноября 1939 года прекратил работу Институт Гердера, один из наиболее авторитетных центров общественно-политической жизни остзейской диаспоры. 13 декабря вышел последний номер газеты «Rigasche Rundschau» на немецком языке ^[23]. Богослужения на немецком языке были запрещены, нарушение наказывалось уголовно^[24].

Условия выезда немецкого меньшинства были грабительскими, оставляемые ими предприятия зачислялись в особый фонд, из которого производили оплату поставленных Латвией товаров. Сами владельцы не получили практически ничего. К 20 декабря 1939 года немцы ушли c Рижской биржи, где стали главенствовать латыши^[25].

Накануне решения о выезде в Латвии был запрещён обмен денег на драгоценности и золото, а сам оборот ценностей ограничен 300 граммами серебра. Каждому выезжающему разрешали вывезти с собой только 50 латов наличными (средняя зарплата в стране составляла 100 латов). Запрещали вывозить любые машины, кроме мотоциклов, племенной скот, движимое имущество, которое могло быть оценено как товар; медицинское оборудование и врачебные кабинеты. С отъездом немцев освободились высокооплачиваемые должности и вакансии в госуправлении (261), учреждениях образования (7675), торговле (4987), промышленности (7675)^[24]. В Риге и городах освободилось около 10 тысяч квартир.

В конце 1939 — начале 1940 года (Umsiedlung^[нем.]) большинство балтийских немцев Эстонии были переселены на оккупированные немцами территории Польши (рейхсгау Вартеланд)^[26]. C октября 1939 по май 1940 года Эстонию покинули около 13 500 жителей^[27].

Техническими аспектами переселения немцы занимались сами. Его организацию возглавлял Эрик фон Бремен, за транспорт отвечал Вальтер фон Хёршелманн^[28]. Для переселения необходимо было внести себя в национальный список немецкого культурного муниципалитета или получить справку о национальности в министерстве внутренних дел^[29]. Мигранты группами выезжали из Таллина, Пярну и Курессааре на судах.

16 октября 1939 года немецкие школы в Эстонии были закрыты, со временем та же участь постигла и другие немецкие организации. Немецкое культурное самоуправление было распущено 21 декабря 1939 года, расформирование было формальностью и было связано с тем, что число лиц немецкой национальности в Эстонии упало ниже половины числа по переписи 1934 года. Культурное самоуправление было окончательно ликвидировано 1 января 1940 года^[30].

С февраля по март 1941 года, согласно соглашению между Германией и СССР, прошла ещё одна волна миграции (Nachumsiedlung^[нем.]). В отличие от первого переселения, на этот раз в списки выезжающих были также включены эстонцы, латыши и русские, которые работали на интересы Германии и опасались советских репрессий. Эти переселенцы прибыли не на аннексированные польские территории, а в «Старый Рейх» в границах конца 1937 года^[нем.]. Из Эстонии выехало около 7 тысяч человек, из Латвии — около 10 тысяч, в том числе до 4000 ненемцев^[27]. Кроме того, на этот раз были включены и литовские немцы^[31]. В отличие от Umsiedlung-переселенцев Nachumsiedlung-переселенцам не была обещана имущественная компенсация^[32].

• Репатриация балтийских немцев, 1939 год
• 
  Нацистский план 1939 года по переселению балтийских немцев в Вартеланд с территории Латвии и Эстонии
• 
  Упакованные вещи уезжающих немцев, Рига
• 
  Балтийские немцы-репатрианты высаживаются в порту Штеттина с корабля «Генерал Штойбен»
• 
  Балтийские немцы-репатрианты принимают дом изгнанных поляков в Вартеланде
• 
  Строительство новой деревни в Вартеланде

После войны ФРГ выплатила компенсацию всем балтийским немцам, вынужденным покинуть свои прежние дома и лишившимся там своего имущества^[33].

В ФРГ по данным немецких обществ выходцев из остзейских земель на начало 1970-х годов проживали 42 800 балтийских немцев^[34].

В Латвии на начало 2024 года проживали 4974 немца (0,24% населения), из них 41,38% являлись латвийскими гражданами, 11,04% — «негражданами»^[35], на начало 2021 года — 5291 немец (0,28%)^[36]. В Эстонии на начало 2024 года насчитывалось 2923 немца (0,21%)^[37].

Численность немцев в Эстонии и Латвии^{[38][36][39][40][41][1][42][43][44][45][46][47][48][49][50][2]}:

• Немцы в Латвии
• Немцы в Эстонии
• Российские немцы
• Прибалтийский ландесвер
• Репатриация балтийских немцев (1939—1941)
• Балтийские шведы

• Андреева Н. С. Прибалтийские немцы и российская правительственная политика в начале XX в. СПб.: «Міръ», 2008. 310 С.;
• Андреева Н. С. Кто такие «остзейцы»? // Вопросы истории. 2001. № 10. С. 173—175;
• Андреева Н. С. Остзейцы // Три века Санкт-Петербурга: энциклопедия: в 3-х т. Т. 2: Девятнадцатый век. Кн. 4. СПб., 2005. С. 788—789.
• Виграб Г. И. Прибалтийские немцы: их отношение к русской государственности и к коренному населению края в прошлом и настоящем. — Юрьев, 1916. — 187 с.
• Jahrbuch des baltischen Deutschtums (ежегодник балтийской немецкой общины) 1930, 1931, 1932, 1933
• Schectman J. B. European Population Transfers, 1939-1945. — Oxford University Press, 1946. — 532 p.

• Аннелоре Энгель-Брауншмидт. Прибалтийские немцы о себе и о других
• Leo Dribins Germans in Latvia
• Заглавная страница (нем.). // Baltisches Biographisches Lexikon Digital.
• Domus Rigensis
• Deutsch-Baltische Gesellschaft
• Baltische Historische Kommission
• Deutsch-Baltische Genealogische Gesellschaft
• Carl-Schirren-Gesellschaf
• Что и почему нужно знать о том, как Германию «вынуждали» аннексировать Балтию // Rus.lsm.lv