Милитаризация караимской истории

Милитаризация караимской истории — представление караимского населения Восточной Европы в роли тюркского народа воинов^[1]. Занимает значительное место в национальной идентичности современных караимов, что отражено в национальной символике, включающей сэнэк («двурогое копьё»^[2]) и калкан (щит).

В 1857 году польский поэт-романтик В. Сырокомля впервые упомянул караимских воинов в краеведческих очерках «Путешествия по Литве»^[3].В 1911 году появляется первая публикация на эту тему в караимских источниках — русскоязычная «Караимская жизнь» в статье «Письмо из Галиции» повествует о сотне караимских семей, переданных крымскими татарами принцу Даниилу Галицкому для службы в его военном флоте^[4][5].Формирование традиции было активно продолжено в межвоенной Польше и Литве^[1][6][7].Значительную роль в распространении этой традиции в СССР сыграл С. Шапшал, занимавший в послевоенные годы пост научного сотрудника Института истории Литовской Академии Наук.

Знаки на мраморной плите над воротами восточной башни Биюк-капу города-крепости Чуфут-Кале («сердце и вилы»^[8][9]) обозначают двурогое копьё и щит (сенек и калкан) и являются древними караимскими символами. Они помещены на официальную караимскую печать, ворота кенассы в Тракае и шпиль кенассы в Вильнюсе.Традиция введена последним гахамом Сергеем Марковичем Шапшалом (1873—1961) в рамках его доктрины деиудаизации караимизма^[10][11].

По мнению ряда крымских историков, эти знаки являются не караимскими, а татарскими^[8][12].

Общепризнанным фактом является служба пришельцев из Золотой Орды в вооружённых силах Великого Княжества Литовского.На протяжении веков военная служба являлась основным занятием польско-литовских татар.Первые татары пришли в Великое княжество Литовское из Золотой Орды вместе с бежавшим в Литву ханом Тохтамышем^[13].Татары составляли значительную часть конных войск Великого княжества Литовского (см. Грюнвальдская битва).Отсутствие мусульманских женщин вынудило смешанные браки, способствовавшие быстрой языковой и религиозной ассимиляции.

С другой стороны, не существует никаких исторических документов о военной службе других тюркоязычных пришельцев — караимов^[1].Более того, согласно историческим документам, ещё со времён князя Витовта караимы были освобождены от воинской повинности^[14]. Караимы, занимаясь ростовщичеством^[15], арендой^[16], мелким ремеслом, торговлей и соблюдая традиции отцов, в отличие от татар, сохранили свой язык и обычаи.

В 1857 году польский поэт-романтик В. Сырокомля в краеведческих очерках «Путешествия по Литве» (1857) впервые упоминает караимских воинов, красочно описывая караимских рыцарей, сражавшихся на стороне татар против Витовта, пленённых и привезённых в Литву, чтобы охранять Тракайский замок, ссылаясь при этом на известного караимского борца за равноправие караимов А. Фирковича^[3][17].

Фиркович, пытавшийся убедить русские власти, что освобождение от воинской повинности, данное литовскими князьями караимам, вытекало из религиозного запрета носить оружие, утверждал впоследствии (1861 год^[3][18]) в ответ на критику еврейских и польских историков, что Сырокомля его не понял.

В 1930-е годы виленский химик и любитель истории караимского происхождения Симон Шишман в ряде публикаций утверждал, что не татары, а караимы были поселены в крепостях вдоль границ Литвы для защиты литовской границы от немцев, и им была доверена и защита въезда на мост, ведущий в Тракайский замок^[5][19]. Ссылаясь на Сырокомлю, он также утверждал, что караимы составляли личную охрану Витовта. В 1952 году, возвращаясь к теме караимских воинов, без ссылок на какие-либо источники^[20], Шишман приписал Густаву Перингеру утверждение, что численность караимов мала, потому что у них заведено уходить на войну в очень раннем возрасте.По мнению Шишмана, татары были угнетёнными пленниками, насильственно обращаемыми в христианство, в отличие от свободных привилегированных караимских переселенцев, которым разрешалось соблюдать свои традиции.Несмотря на почти полное отсутствие источников^[5], теории Шишмана были переняты Г. В. Вернадским^[21], включая сделанную Шишманом замену слова «еврей» на слово «караим» в привилегиях, данных евреям в Великом княжестве Литовском^[22], как доказательство привилегированного положения караимских воинов.

Частью экспозиции созданного Шапшалом в Троках караимского музея стало и восточное оружие, представленное им в качестве караимского^[23].

Впервые упоминается в переводах на русский язык книги Авраама Фирковича «Авне Зиккарон», изданной в 1872 году в Вильне^[24] (оригинальный текст Фирковича рассказывает о богатом и влиятельном человеке раби Элиягу, проявившем самоотверженность во время неизвестной историкам^[1] генуэзской осады «Скалы Иудеев» в 1261 году^[25]).Современные караимские авторы на основании этой мифологемы утверждают, что небольшое княжество с центром в Кырк-Ере, существовавшее в XIII—XIV вв. в вассальной зависимости от правителей Крымского юрта Золотой Орды, было караимским^[26][27].

В 1914 году Шапшал впервые упомянул о том, что казацкий полковник Ильяш Караимович был караимом из Чуфут-Кале, потомком князя Элиягу^[28][29]. В межвоенной Польше и Литве формирование традиции было продолжено караимскими авторами^[1][7].В 1955 году Шапшал, получивший должность научного сотрудника Института истории Литовской Академии Наук, публикует статью в ведущем советском академическом журнале «Вопросы истории», в которой сообщает о найденной им рукописной записи внутри древнего караимского молитвенника, подтверждающей караимское происхождение Ильяша Караимовича^[30]. В 2009 году специалист по крымской иудаике Михаил Кизилов исследовал архивы Шапшала, однако оригинал документа обнаружить ему не удалось. Вместо этого он обнаружил в черновиках Шапшала несколько версий текста этого документа, не подтверждаемого более ранними источниками. В этой связи он назвал документ «довольно очевидной фальшивкой»^[1].

Караимское происхождение Ильяша Караимовича отмечается в книге В. Замлинского «Богдан Хмельницкий» из серии «Жизнь замечательных людей»^[1][31].

В 2009 году московская группа «Корни озёр» написала песню «Караимская Кровь» о караимских защитниках пещерных городов Kрыма.

В постсоветском Крыму вышел ряд произведений караимских авторов, упоминающих древних караимских воинов^[32][33][34].Вместе с тем многие крымские историки относятся как к тюркской теории вообще, так и к караимской военной истории в частности скептически^{[1][35][36][37]}.Так, по мнению генерального директора Крымского краеведческого музея Андрея Мальгина^[38]:

Особенно широкое распространение версия о караимских воинах получила в Литве. Караимские стражи Тракайского замка нередко упоминаются гидами в качестве причины поселения караимов в Великом княжестве Литовском.

Начиная с советских времен^[39], караимские авторы в Литве, при поддержке государства, продолжают^[40][41] развивать традицию, добавляя к ней новые детали и подробности. Так, например, в последнее время для обозначения военной службы на караимском стал использоваться неологизм «javanlychta»^[40], происходящий от караимского слова Йаван — грек, насмешливое название для христианина^[42], чужеземного солдата, погромщика (др.-евр. ‏יווני‏‎ — «грек», см. также Ханука). Отрицательный смысл в значении «солдат» был проигнорирован при возрождении караимского языка в первой половине XX века^[3].

Некоторые литовские историки разделяют мнение караимских авторов^[43] .Например, по мнению Гедре Мицкунайте^{[лит.][44]}:

Отсутствие сведений о военной профессии караимов в болеепозднее время объясняется тем, что военная профессия потеряла свою важность и была заменена торговлей и научной деятельностью^[45] (ср. с литовскими татарами).

В 1997 году в Литве была выпущена сувенирная монета достоинством в 50 литов в честь 600-летнего юбилея поселения татар и караимов в Литве с изображением караимского воина, вооружённого сэнэком и калканом.

В последнее время и в Литве появились публикации, рассматривающие эту традицию с критической точки зрения^[43][46].

По мнению некоторых историков^[1][3], распространению «милитаристской» мифологемы способствовали следующие факторы:

• Авторитет С. М. Шапшала, занимавшего научные должности в довоенной Польше и послевоенной Литве;
• Распространённость хазарской теории происхождения караимов среди восточноевропейских историков XIX—XX веков;
• Слабое развитие исследований по караимской тематике в Восточной Европе^[43];
• Искусное подыгрывание караимских авторов польскому^[47], литовскому^[48] и украинскому^[49] национализму.

• Кизилов М. Ильяш Караимович и Тимофей Хмельницкий: кровная месть, которой не было (недоступная ссылка) Фальсификация исторических источников и конструирование этнократических мифов — Москва: Институт археологии РАН, 2011. — 382 с. ISBN 978-5-94375-110-3
• Shapira Dan D. Y. «Turkism», Polish Sarmatism and Jewish Szlachta Some reflections on a cultural context of the Polish-Lithuanian Karaites Karadeniz Arastirmalari pp. 29-43
• Кизилов М. «The Arrival of the Karaites (Karaims) to Poland and Lithuania: a Survey of Sources and Critical Analysis of Existing Theories», Archivum Eurasiae Medii Aevi 12 (2002—2003): 29-45.
• Герцен А. Г., Могаричев Ю. М. Крепость драгоценностей. Кырк-ор. Чуфут-кале. Симферополь, 1993. Архивная копия от 4 марта 2016 на Wayback Machine
• Giedrė Mickūnaitė Making a Great Ruler: Grand Duke Vytautas of Lithuania C. 196
• Dovile Troskovaite Identity in Transition: The Case of Polish Karaites in the first half of the 20th century.//University of Klaipeda (Lithuania) 2013 p. 210